Напрягите внимание и память (внимание памяти!), о «стиле» не думайте, «faites de la prose sans le savoir».[59 - Пишите прозу, не думая, что пишете ее (фр.).] Здесь в Праге Мякотин («На Чужой Стороне»),[60 - Мякотин В. А.] если решите писать, прельщу его заранее. Возьмите со стороны: девочка 9-ти (?) лет в такой передряге и 15-ти (на год «омолодим») ее записывающая. Не только документ истории, еще и document humain.[61 - Человеческий документ (фр.).] В «Колонии» не забудьте историю с собакой, но пока о «Колонии» не думайте, сосредоточьтесь — вся — на Чека. Делайте так: заведите блокнот, чуть что — где бы то ни было (хоть в «Заход’е»[62 - Чешск. „zachod“ — туалет.]), вспомяните — заносите. Так несколько дней, пока не вспомните всего.


Но ужас первого дня опишите. Потом будут вставки. И пишите каждый день, с утра, пока голова свежа. Вечернее писание — на нервах, т. е. не надежное, не привыкайте. Когда кончите (не позже, как через месяц, — я говорю о 1-ой части — за глаза хватит!), присылайте. Если хотите, где нужно будет — выправлю, чуть-чуть, какое-нибудь слово, знак, т. п. Иногда обидно: на букву меньше или больше — и вся фраза иная.


Итак, я жду от Вас «Чека» (или иначе, не знаю, где центр тяжести: Чека? Кремль?) через месяц, к концу мая. Ручаюсь, что поместят. Не в «Чужой Стороне» — так в «Современных 3аписках», только — умоляю — никому, кроме своих, ни слова (верю в сглаз). Глубоко верю, что каждое настоящее писание — из опыта, vie вйсуе,[63 - пережитое (фр.).] Gelegenheitsgedicht.[64 - Стихотворение на случай (нем.).] Поэтому никогда не приветствую, особенно в ранних писаниях, чистого вымысла, который отождествляю с Крачковским. Если бы Вы сейчас взялись писать роман — он вышел бы определенно плох. Рассказы же — полуправда, полувымысел — это Зайцев. Я за жизнь, за то, что было. Чту было — жизнь, кбк было — автор. Я за этот союз.


________


Напрасно посрамляли Сергея Яковлевича, он уже давно отправил Вам поздравление и, недавно, роясь в сорном ящике, я нашла длиннейшее, мельчайшим почерком его письмо к Ольге Елисеевне, «отправленное» им — свято был уверен! месяца два назад. Честное слово.


________


Вчера доели остаток пасхи, кулич (вроде плюшкинского сухаря) еще жив. Гостей, кроме местных вшенорских, было мало. На следующей неделе будут Лебедевы, мать и дочь (он, кажется, уезжает в Париж), делящие «вылет» между Пешехоновыми[65 - Пешехоновы — Алексей Васильевич и его жена. Статистик, известный публицист, видный сотрудник журнала „Русское богатство“.] (бе-зумная скука!) и нами. Ируся пишет Але раза два в неделю, Аля сообщит Вам ее сегодняшнее приветствие.


________


Да! самое главное: 20-го, на 2-ой день Пасхи, было Сережино выступление в «Грозе».[66 - Любительский спектакль по пьесе А. Н. Островского.] Играл очень хорошо: благородно, мягко, — себя. Роль безнадежная (герой — слюня и макарона!), а он сделал ее обаятельной.


За одно место я трепетала: «…загнан, забит, да еще сдуру влюбиться вздумал»[67 - Реплика Бориса]… и вот, каждый раз, без промаху: «загнан, забит, да еще в дуру влюбиться вздумал!» Это в Катерину-то!


В Коваленскую-то![68 - Коваленская Н. Г.] (prima Александрийского театра, очень даровитая.) И вот — подходит место. Трепещу. Наконец, роковое: «загнан, забит, да еще…» (пауза)… Пауза, ясно, для того, чтобы проглотить дуру. Зал не знал, знали Аля и я. И Коваленская (!)


Был он в иждивенческом костюме,[69 - Т. е. купленном на стипендию („иждивение“).] в русской рубашке и