мнение, — проворчит нечто вроде Степаненки[2194 - Степаненко Николай Николаевич — преподаватель Женской гимназии им. фон Дервиз, где обучалась Цветаева, и Московской 4-й мужской гимназии, которую окончили Юркевич и его братья.] — что она во сне увидела какого-нибудь арапа, Петю…»


— «Почему же Петю, а не Колю?» — тоненьким голоском спросит учитель алгебры. —


— «Это всегда так во сне! — скажет начальница, — думаешь про Колю, а увидишь Петю».


— «И так испугалась, что ничего не сумела сказать», — докончит «нечто». —


— «Черный… Гм… Это не антихрист ли? — глубокомысленно изречет батюшка, — оно иногда того…»


— «Именно, именно, анархист! — тоненьким голосом поддержит „алгебра“, — а за знакомство с анархистом…»


— «Антихристом!» — поправит батюшка.


— «Да, да, я так и сказал. Итак, за знакомство с недозволенными лицами мы госпоже Цветаевой поставим 0». —


— «Для искоренения злонравия», — буркнет «нечто». —


— «Для возвращения заблудшей овцы на путь истинный!» — пробасит молчавшая «химия».


Итак, Вы и анархист и антихрист, а по-настоящему милый черный пойнтер. Как у нас красиво! Я часто ужасно жалею, что Вас здесь нет. Такая широкая спокойная река, отражающая все настроения неба, заглохшие дороги, заливные луга, горы. Вам бы, верно, здесь очень понравилось. Почему я не могу Вас пригласить вместо Сони? Сижу на своей вышке,[2195 - Подразумевается небольшая, левая, светелка на втором этаже тарусского дома Цветаевых. Другую, правую, занимала А. Цветаева.] где провожу почти весь день. Видна голубая вдумчивая река, нежно-зеленые, трепетные березы, в которых я в детстве по близорукости и сильно развитой фантазии видала рыцарей и волшебников с длинными бородами. Вы когда-нибудь обращали внимание на красоту дыма. Он так хорошо умирает наверху, в голубом небе!


Недавно я написала стихи, кончающиеся так


…

Не смущайтеся, люди, исканьями правды напрасными,
Будьте дети, идите к тому, что вас манит и радует,
Только в смерти должны мы печальными быть и прекрасными,
Как те грустные листья, что падают, падают, падают…

Когда я получила Вашу закрытку, я ужасно удивилась и весь день ходила в очень странном настроении.


Мне даже одну минуту показалось, что Вы — нечто мной вымышленное, а не действительность.


Бывают дни, когда ходишь как во сне, мало замечая то, что происходит. Мой учитель по алгебре был страшно удивлен, вернее, недоволен тем, что я никак не могла понять, что такое разложение на множители и алгебраическое деление. (Последнее, кстати, так и осталось непонятым мною, и опять Вы виноваты.)


Больше всего меня удивило в Вашей закрытке то выражение, что «и у меня» бывает хандра. Повторяю Вам, что тоска — мое обычное состояние, из которого я на время вышла, благодаря Вам. Унизительно жить, не зная зачем. А вот что Вы, избалованный, хорошенький дамский кавалер, очаровательный «jeune homme»[2196 - Молодой человек (фр.).] — и вдруг отрицаете саниновщину — это меня ужасно удивило и обрадовало.


Я Вас раньше ведь терпеть не могла (м. б. это так будет, не ручаюсь за себя дольше сегодняшнего дня, и то много!), всё говорила Соне — «Ну, милая, и противный же твой Петя, вот антипатичный!» —


Я никого больше на свете не ненавижу, чем хорошеньких студентов, для которых цель жизни «побеждать» всех, начиная с высокопоставленных дам и кончая горничными и другими еще получше, а Вы мне казались именно таким типиком. И вот, когда я узнала от Сони, что Вы должны скоро