d'Arc


Дорогая Саломея, очень обрадовалась Вашему письму, я по Вас соскучилась. Обескураживает отсутствие прямого адреса (Ваша прислуга мне давала, но что-то странное, вроде: Лондон — Саломея!) не верю в достоверность Мирского, на которого пишу, — когда у меня с человеком кончается, кончается человек, следовательно и дом, где он живет, а уж во всяком случае номер, — нет! только номер остается, как в царстве будущего (О или О bis!)


С вечером у меня очень плохо: никто не берет. Цветник отказов, храню. Одни (Т. Л. Сухотина, жена Эренбурга,[603 - Эренбург Л. М.] значит: одне!) не видаются с русской эмиграцией (чем французы-туземцы хуже? — для вечера! а налетчики-американцы??) другие издержали весь свой запас дружественной действенности на недавний вечер Ремизова, — вообще вечеров, Саломея! — вот 13-го вечер Рощина (писателя, читали? я нет) и с какой программой: Рощина-Инсарова, Кошиц, Дон-Аминадо, еще кто-то[604 - В программе были заявлены Саша Черный, балерина Ольга Преображенская, композитор Н. Н. Черепнин и др.] — не то что НАШ тощий Слоним!


Госпожа Фундаминская (Амалия? какая жуть!)[605 - Фондаминская А. О.] по всем отзывам могущая взять 20 — и по — 100! (ни секунды не верила!) взяла, на всякий случай, 4 по 25. Единственно неунывающие — Прокофьевы, у них, должно быть, какое-нибудь слово.


А Сувчинский, знающий всех музыкантов и не давший мне ни одного!


Друг тот кто делает — согласны? Все иное я называю слизанием сливок (кошки).


И кончится все, согласно прошлогодней поговорке Мура — его первой фразе — «Народу масса, денег мало», — видите, не всегда рифмуют МАССА и КАССА.


— Рада, что рады книжке.[606 - Вышедшей книге «После России».] Я ее еще не читала, наверное никогда в не прочту в страхе заведомых опечаток.


Милая Саломея, мне билеты важнее чем подписки, с книги я все равно никогда ничего не получу, горестно уверена.


С Путерманом мы встретились средне: я ему сказала, что Поволоцкий[607 - Поволоцкий Я. Е. — издатель, владелец небольшого издательства и книжного склада.] жулик, а оказался его друг. Сначала мы оба злились и надписывали, нет! он взрезал (страницы, как животы) я же: № 1, № 2, № 3 — Марина Цветаева Марина Цветаева Марина Цветаева[608 - Сто экземпляров тиража «После России», отпечатанные на улучшенной бумаге, по условиям издания книги, были подписаны автором.] — до полного одурения — потом отходили и пили чай. Все это на фоне огромной безмолвной Али, весьма напоминавшей полежаевских «молодцов».[609 - Сравнение с героем стихотворения А. И. Полежаева «Тюрьма», погруженным в «грусть нестерпимую».] Путерман даже, не без робости: «А дочка у Вас атлетического сложения», на что я: «Да и я ничего». (Тут-то он и дал чаю.)


До свидания, милая Саломея, обрываю из-за билетных дел — опять к кому-то идти, кого-то улещать.


Мне очень жалко, что Путерман Вам послал книжку без надписи, но тогда, у него, я бы двух слов не выжала. Хотите — пусть эта пойдет Александру Яковлевичу, а я Вам дам другую?


МЦ.


Спасибо Мирскому за чек. Пусть, когда поедет (он ведь собирается в Париж?) захватит книгу, я ему надпишу. Деньги пока не высылайте, буду тратить «мирские», а Ваши пойдут на терм (1-го июля).


18-го июня 1928 г.


Дорогая Саломея?


Вопросительный знак (случайный) относится к: почему не были на вечере?


Сидели потом всей компанией: Мирский, Сувчинский. еще разные, в вспоминали Вас. Мирский был ЧУДНЫЙ.


Милая Саломея, если возможно, пришлите иждивение, а то