любить никого из живых. Да, это всё странно.


К Вам я чувствую нежность, желание к Вам приласкаться, погладить Вас по шерстке, глядеть в Ваше славное лицо. Это любовь? Я сама не знаю. Я бы теперь сказала-это жажда ласки, участия, жажда самой приласкать. Но сравниваю я свое чувство к Наполеону II с своей любовью к Вам и удивляюсь огромной их разнице.


М. б. так любить, как люблю я Наполеона II, нельзя живых. Не знаю.


Чувствую только, что умерла бы за встречу с ним с восторгом, а за встречу с Вами — нет.


Понтик, я считаю Вас настолько чутким, что надеюсь. Вы не обвините меня в бегстве перед Вами.


То, что сказано, — сказано. Если Вы думаете, что я теперь из гордости говорю Вам всё это, — можете потребовать от меня чего-нибудь, что меня бы унизило. Я исполню.


Трусить я перед Вами не трушу и не раскаиваюсь в том, что было, а просто делюсь с Вами сомнениями, которые возникли у меня на этот счет.


Я купила большой портрет Герцога Рейхштадтского ребенком:[2206 - Портрет работы английского живописца Томаса Лоренса «La Roi de Rome» («Король Римский»).] продолговатое личико с недоверчивым взглядом темных серьезных глаз, высокомерное выражение красивых губ, мягкие, пушистые волосы, оттеняющие высокий лоб… Общее выражение лица грустно-надменное. По целым часам могу смотреть на это чудесное личико сломленного жизнью гениального ребенка.


У меня к нему такое чувство восторга, жалости и преклонения, что я бы на всё пошла ради него.


Я всё лето, всю прошлую весну жила мыслями, снами, чтением о нем. Есть драма «Орленок» («L'Aiglon»), это моя любимая книга. В ней в проникновенных стихах выражается вся трагическая судьба сына Наполеона I. Его детство, смутные воспоминания о Версале, об отце, потом юность среди врагов, в Австрии, все его грезы о Франции, о битвах, вся его молодая странная жизнь проходит перед нами. Есть места, которые можно перечитывать без конца. Читаешь и чувствуешь, как подступают слезы, и плачешь в тоске по этому молодому, чудесному, непризнанному ребенку, так несправедливо загубленного судьбой.


Да, такая любовь, как моя к этому болезненному мальчику, этому призраку, — это действительно любовь.


Если бы мне сказали: «Ты согласна сейчас увидеть драму „L'Aiglon“, а потом умереть?» — я бы без колебаний ответила — «Да!» —


Увидеть эту аристократическую голову, эту гибкую фигуру с белокурой прядью на лбу, услышать этот голос, говорящий предсмертные слова. — Господи, да за это все мучения можно претерпеть, не то что умереть!


Я знаю, что никогда не достигну своей мечты — увидеть его, поэтому и буду любить его до самой смерти больше всех живых.


Ну, заговорилась я.


Милый Понтик, не сердитесь, верьте мне, я не виновата в том, что я такая неровная.


Крепко жму Вам руку.


Ваша МЦ.


Р. S. (Зачеркнуто одно слово) Я люблю Вас больше всех живых на свете, оговорку, о которой я раньше забыла.


Осень 1908 г., Москва


Ну вот, хотела с Вами поссориться да сейчас раздумала.


Читаю я «Дух времени» Вербицкой.[2207 - Вербицкая Анастасия Алексеевна (Зяблова) — писательница, издательница.] Вещь совсем не талантливая, но, подойдя к описанию октябрьских событий, похорон Баумана,[2208 - Бауман Николай Эрнестович — революционер, большевик. Убит черносотенцами. Его похороны вылились в трехсоттысячную политическую демонстрацию.] я прямо не выдержала: швырнула книжку в потолок и села за письмо к Вам. Мне прямо больно читать такие книги. Мысль, что всё это прошло, что молодость