Терпя годы, я внутри не стерпела и не простила — ничего. Это нас возвращает к «дедушке» Иловайскому.


— Вера! Через меня Оле будет большое наследство. Да, да, через меня, через «Дом у Старого Пимена».


Было — тáк. Летом я получила письмо от одного парижского адвоката, мне незнакомого, просившего о свидании. Пошла с моим вечным компаньоном и даже аккомпанементом — Муром.


— У меня для Вас радостная весть. Я знаю, что Вы очень нуждаетесь. Вы — наследница порядочного состояния.


— Я?? Но у меня же никого нет, — из тех, — все же умерли. — Вы же внучка Д. И. Иловайского? — Нет. — Но как же? (Объясняю.) — Значит, я плохо читал… Вот — жалость! Дело в том, что у Дмитрия Ивановича здесь остались бумаги, и на них заявила права одна дама в Ницце… (рассказ о явной авантюристке)… но я из Вашей вещи знал, что есть — внучка, только я понял, что — Вы…


— Не только внучка, но дочь — Оля Иловайская, в Сербии, и еще правнучка — Инна, дочь его внука Андрея. Но и внучка есть — Валерия. Три женских поколения: Ольга — дочь, Валерия — внучка, и Инна — правнучка. А я — ни при чем.


И опять refrain «какая жалость»…


Человек оказался сердечный, расстались друзьями, — все горевал, что Муру ничего не попадет (Мур его очаровал солидностью и басовитостью.)


________


Написала Асе — узнать адрес Валерии и польских дедушки и бабушки этой самой «Инны» — Андрей был женат на польке. Ответа не получила.


А на чтении о Блоке — опять он. — В чем же дело? Где же наследницы? А то — дама не унимается.


Нынче же сообщу ему адрес Оли. Не удивитесь, что тогда же не известила ее: мне важно было сперва снестись с теми, в России, хотя бы из-за трудности этого, — я знала, что Олю-то легко найти, мне хотелось — всех сразу. Еще напишу Асе — иносказательно, конечно.


Но Оля, во всяком случае, получит — и, как дочь — большую часть. А авантюристка — ничего. (П. ч. мы обе — не внучки!)


Вот — мой секрет.


А тайна — от сглазу, просто — от глазу, не надо — до поры. Вот, когда — получит, или сама — объявит…


Но все-таки, Вера, здóрово — через «Старого Пимена». Сослужил — святой.


_______


И мнé простите почерк. (Ваш — чудный! Не прощать, а — благодарить: ЛИЧНОСТЬ.)


Рада, что понравилось «Мать и Музыка». А сама мать — понравилась? Я ей обязана — всем.


_______


Пишете ли? Пишите, Вера! Времени никогда нет, а писать — нужно, ведь только тогда из него и выходишь, ведь только тáк оно и остается!


Сердечно желаю Ивану Алексеевичу быстрого выздоровления, — какая обида! Обнимаю Вас и люблю. Спасибо за все.


МЦ


А Вы — никогда не приедете?


29-го апреля (1935), понедельник, 2-ой день Пасхи.


Vanves (Seine)


33, Rue J. В. Potin


Дорогая Вера.


Хотите — в среду, т. е. послезавтра, 1-го мая, — только не к завтраку, а к обеду? Могли бы быть у Вас начиная с шести. А то, в четверг мы едем с Муром в другой загород, с утра, а до воскресенья — далёко. Если среда (6 ч., 6 1/2 ч.) подходит — не отвечайте. Целую Вас, сердечный привет Вашим.


МЦ.


Люблю не четверги и воскресенья, а среды и субботы: кануны (свободы, которой нет).


30-го апреля 1935 г., вторник


Vanves (Seine)


33, Rue J. В. Potin


Дорогая Вера,


— Отлично. — Будем в субботу к 6 ч. Целую.


МЦ


7-го мая 1935 г.


Vanves (Seine)


33, Rue Jean Baptiste Potin


Дорогая Вера,


Я слышу — что-то дают писателям с Пушкинского вечера,[1056 - «Пушкинский концерт», устроенный