—


Обрываю, ибо Сережа летит на поезд.


Целую Вас и Адю.


МЦ.


Вшеноры, 26-го декабря 1924 г.


Дорогая Ольга Елисеевна,


Завтра Сережа высылает Вам иждивение — 900 крон — наконец полученные у Заблоцкого.


Тотчас же напишите благодарственное письмо Ляцкому (и Белобородовой) — их рук дело, и дважды: 1) выпросить у чехов, 2) уломать Заблоцкого. Мне он 15-го наотрез отказался выдать: г-жа Чернова в Париже, и я запрошу Министерство. В Министерстве (уже забыв о Ляцком) естественно отказали. Тогда я вновь обратилась к Ляцкому (т. е. попросту стравила двух старичков!) — с жалобой на 3аблоцкого, — переписка — поиски адреса 3аблоцкого (никому не дает, но Сережа достал) — погоня его за Сережей и Сережи за ним, — в итоге 900 крон и все слава Богу.


Адрес Ляцкого:


Praha Smichov


Tř. Svornosti,


37. Panu Professoru Е. Laitzky[133 - Евгений Александрович, она Александра Владимировна (примеч. М. Цветаевой).]


Мой совет: пользуйтесь случаем, и в наилестнейших выражениях просите работы. Даст.


Дальнейшее деловое: умоляю о скорейшей высылке «Метели». Пламя покупает у меня книгу пьес, кроме того «Метель» хочет ставить здешняя новая студия, — руки себе грызу, что тогда Вам отдала. Если потеряли, достаньте «Звено» (кажется, № 12, февраль 1923), я знаю, как это трудно и нудно, но в Праге № с «Метелью» нет. Достоверно. (Искал Исцеленов, один из зачинателей студии.)


_______


Завела, наконец, бандаж. Покупали с Маргаритой Николаевной. Сразу воспряла духом, — ненавижу расплывчатость. Но это пока все, что у меня есть «для ребенка». («Это все для ребенка, это все для ребенка, это все для ребенка» — Игорь Северянин.)


Завтра уезжает в Англию Катя Рейтлингер; если через Париж (м. б. через Голландию), то будет у Вас. Я дала ей адрес Невинного и Ваш старый. В Париже будет неделю и Вас разыщет, т. е. отправит Вам petit bleu,[134 - Срочная депеша (фр.).] а Вы ей, в свою очередь, назначите свидание. Она бойкая и Ваши бойни[135 - Квартира Черновых на улице Руве находилась неподалеку от городских скотобоен Ла Виллетт.] разыщет. (Боюсь только, что всех быков перепугает.)


________


Вчера были на елке в «Воле России» — устраивали Лебедевы. Были Яковлевы с детьми, Минахорьян,[136 - Минахорьян Вахан — бухгалтер журнала „Воля России“.] Ольга Ивановна со своей чешской дочкой, сами Лебедевы и мы с Алей. Елка, вне религиозного обряда, — как ни увешана — пуста. Дети представляли из себя Интернационал, — поэтому ничего не пели вокруг елки, кружились в молчании. (Французские Яковлевы, чешская девочка, не-русская Ируся[137 - Дочь В. И. и М. Н. Лебедевых.] и русская Аля.) Хозяева были милы и сердечны, посадили нас на трамвай. Аля увезла длинную белую картонку, наполненную елочными украшениями и сластями. На русское Рождество пригласили их во Вшеноры.


________


Много пишу. Перешли на керосин, — дешевле и уютнее. Две жестяные лампы. Две жестяные печи. Первые наливаем, вторые топим, и те и другие чистим. На все это уходит много времени. И время уходит — проходит — до моего Бориса уже меньше двух месяцев.


Бывают у нас: Катя Рейтлингер, изредка Исцеленовы. А мы с Алей — нигде: до Мокропсов в холод и гололедицу далеко, а во Вшенорах у нас никого, кроме Чириковых, нету, а те слишком умны, чтобы сидеть во Вшенорах: ездят в Прагу.


Сборник («Ковчег» — мое название) разбивается на два. О гонорарах пока не слышно. Будут — Вам в первую голову. Меня мои сотрудники