выразительно произнесла она.
- Капитан Лебядкин, -- прогремел капитан, -- я приехал, сударыня... - шевельнулся было он опять.
- Позвольте! - опять остановила Варвара Петровна. - Эта жалкая особа, которая так заинтересовала меня, действительно ваша сестра?
- Сестра, сударыня, ускользнувшая из-под надзора, ибо она в таком положении...
Он вдруг запнулся и побагровел.
- Не примите превратно, сударыня, -- сбился он ужасно, -- родной брат не станет марать... в таком положении - это значит не в таком положении... в смысле, пятнающем репутацию... на последних порах...
Он вдруг оборвал.
- Милостивый государь! - подняла голову Варвара Петровна.
- Вот в каком положении! - внезапно заключил он, ткнув себя пальцем в средину лба. Последовало некоторое молчание.
- И давно она этим страдает? - протянула несколько Варвара Петровна.
- Сударыня, я приехал отблагодарить за выказанное на паперти великодушие по-русски, по-братски...
- По-братски?
- То есть не по-братски, а единственно в том смысле, что я брат моей сестре, сударыня, и поверьте, сударыня, -- зачастил он, опять побагровев, -- что я не так необразован, как могу показаться с первого взгляда в вашей гостиной. Мы с сестрой ничто, сударыня, сравнительно с пышностию, которую здесь замечаем. Имея к тому же клеветников. Но до репутации Лебядкин горд, сударыня, и... и... я приехал отблагодарить... Вот деньги, сударыня!
Тут он выхватил из кармана бумажник, рванул из него пачку кредиток и стал перебирать их дрожащими пальцами в неистовом припадке нетерпения. Видно было, что ему хотелось поскорее что-то разъяснить, да и очень надо было; но, вероятно чувствуя сам, что возня с деньгами придает ему еще более глупый вид, он потерял последнее самообладание: деньги никак не хотели сосчитаться, пальцы путались, и, к довершению срама, одна зеленая депозитка*, выскользнув из бумажника, полетела зигзагами на ковер.
- Двадцать рублей, сударыня, -- вскочил он вдруг с пачкой в руках и со вспотевшим от страдания лицом; заметив на полу вылетевшую бумажку, он нагнулся было поднять ее, но, почему-то устыдившись, махнул рукой.
- Вашим людям, сударыня, лакею, который подберет; пусть помнит Лебядкину!
- Я этого никак не могу позволить, -- торопливо и с некоторым испугом проговорила Варвара Петровна.
- В таком случае...
Он нагнулся, поднял, побагровел и, вдруг приблизясь к Варваре Петровне, протянул ей отсчитанные деньги.
- Что это? - совсем уже, наконец, испугалась она и даже попятилась в креслах. Маврикий Николаевич, я и Степан Трофимович шагнули каждый вперед.
- Успокойтесь, успокойтесь, я не сумасшедший, ей-богу, не сумасшедший! - в волнении уверял капитан на все стороны.
- Нет, милостивый государь, вы с ума сошли.
- Сударыня, это вовсе не то, что вы думаете! Я, конечно, ничтожное звено... О, сударыня, богаты чертоги ваши, но бедны они у Марии Неизвестной, сестры моей, урожденной Лебядкиной, но которую назовем пока Марией Неизвестной, пока, сударыня, только пока, ибо навечно не допустит сам бог! Сударыня, вы дали ей десять рублей, и она приняла, но потому, что от вас, сударыня! Слышите, сударыня! ни от кого в мире не возьмет эта Неизвестная Мария, иначе содрогнется во гробе штаб-офицер ее дед, убитый на Кавказе, на глазах самого Ермолова*, но от вас, сударыня, от вас всё возьмет. Но одною рукой возьмет, а другою протянет вам уже двадцать рублей, в виде пожертвования в один из столичных комитетов благотворительности, где вы, сударыня,