экономической. (NB. Не верит в бога и имеет в уме подвиг у Тихона) " "ВООБЩЕ ИМЕТЬ В ВИДУ, что Князь обворожителен, как демон, и ужасные страсти борются с подвигом. При этом неверие и мука - от веры. Подвиг осиливает, вера берет верх, но и бесы веруют и трепещут. "Поздно", -- говорит Князь и бежит в Ури, а потом повесился" (XI, 173-175).
"ГЛАВНАЯ МЫСЛЬ КНЯЗЯ, КОТОРОЮ БЫЛ ПОРАЖЕН ШАТОВ И ВПОЛНЕ СТРАСТНО УСВОИЛ ЕЕ, -- СЛЕДУЮЩАЯ: ДЕЛО НЕ В ПРОМЫШЛЕННОСТИ, А В НРАВСТВЕННОСТИ, не в экономическом, а в нравственном возрождении России". "Нравственность и вера одно...". Православие, сохранившее христианство в его чистом, неискаженном виде, "заключает в себе разрешение всех вопросов, нравственных и социальных" ("Если б представить, что все Христы, то мог ли быть пауперизм?"). Итак, "главная сущность вопроса: христианство спасет мир и одно только может спасти ... Далее: христианство только в России есть, в форме православия ... Итак, Россия спасет и обновит мир православием ... Если будет веровать" (XI, 196, 188, 180, 182, 185)
Таким образом, согласно концепции Князя, русский народ силен православием. Это та "русская идея" нравственного возрождения и обновления человечества, которую Россия несет миру. Если с дальнейшим развитием цивилизации народ не сумеет сохранить веру, стало быть, его сила временная, и Россия со временем духовно начнёт разлагался подобно Западу. Главный вопрос для России: "можно ли веровать, быв цивилизованным, т. е. европейцем'" "В этом всё, весь узел жизни для русского народа и все его назначение впереди" (XI, 178, 179).
В идее нравственного обновления мира "русской мыслью", отражающей важную сторону общественно-философских взглядов самого Достоевского (см. "Дневник писателя" за 1876, 1877, 1880 и 1881 гг.), сказалась мечта писателя о наступлении на земле "золотого века", царства истинного человеческого братства, справедливости и любви. В православии, исповедующем, по мнению писателя, в отличие от римской церкви "неискаженного", "истинного" Христа, т. е. Христа нравственно свободного, не прельстившегося земной властью и могуществом, Достоевский видит воплощение высшей общечеловеческой этики добра и правды, а в самом Христе - идеал эстетически и нравственно совершенной личности, сознательно и бескорыстно отдавшей свою жизнь на служение людям.[343] Подобное же содержание, как известно, вкладывали в образ Христа уже некоторые петрашевцы,[344] позднее - и народники, а в романе - Кириллов.
Путь к достижению гармонического общества Достоевский видел в нравственном обновлении и возрождении людей в духе высоких христианских идей - мысль, получившая художественное обоснование уже в "Идиоте".
Спор между Князем и Шатовым вращается вокруг вопроса о том, может ли основываться высокая, подлинно человечная нравственность на каких-либо иных принципах, помимо христианских, в том числе научных.
Если доказать, что возможна высокая внехристианская нравственность, то тем самым в значительной степени обесценивается "русская идея" духовного обновления Запада православием. На доказательство невозможности и несостоятельности "научной" нравственности направлена вся аргументация Князя. Князь не верит в способность науки выработать строгие нравственные основания и критерии ("...все нравственные начала в человеке, оставленном на одни свои силы, условны" - см. XI, 181).[345] В доказательство "условности" нравственных принципов, выдвигаемых наукой, князь ссылается на теорию реакционного буржуазного экономиста Т. Р. Мальтуса