с выдвинутым тезисом об изъезженности и неоригинальности героя Достоевского. Критик подчеркивает те свойства личности человека 1840-х годов, которые удалось подметить именно Достоевскому. Во-первых, это робость и трусливость Степана Трофимовича: "Мне кажется, что до сих пор недостаточно было обращено внимание на ту, так сказать, существенную черту характера этих "либералов-идеалистов", "стоявших перед отчизной воплощенной укоризной". А между тем это душевное состояние, это постоянное дрожание перед действительными или воображаемыми опасностями могут служить ключом к объяснению всей их жизни, всей их деятельности, которая, впрочем, всегда ограничивалась "лежанием на боку" да комическим "позированием". Во-вторых, эгоизм либерала 40-х гг. как неизбежное следствие трусости".[562]
Что же касается молодого поколения, какого представил Достоевский в "Бесах", то оно, по мнению Ткачева, ничего общего с действительностью не имеет. Роман он квалифицирует как инсинуацию, клевету, фантастические измышления писателя, лишь по слухам и отдельным газетным сообщениям знакомого с современными нигилистами; Достоевский, "как и большинство наших беллетристов, совершенно не способен к объективному наблюдению; созерцая собственные внутренности, наблюдая за проявлениями своей личной психологическом жизни, г-н Достоевский, как истый русский романист, воображает, будто он изучает действительность и создает характеры живых людей". Нигилисты Достоевского - "манекены", отличающиеся друг от друга той или иной разновидностью бреда: Петр Верховенский выкроен "по шаблону лесковских нигилистов"; Ставрогин -"какое-то бледное воплощение какой-то мистической теории о характере "русского человека", подробно излагаемой автором в фельетонах "Гражданина""; идеи Кириллова и Шатова - "бредни - плоть от плоти, кровь от крови самого автора".
В конце статьи, однако, Ткачев все же отступает от полемических выпадов, давая тонкий психологический разбор "идеи" Кириллова: "Кириллов не убил бы себя, если бы он не был уверен, что его самоубийство послужит самым лучшим и неопровержимым доказательством истинности его идеи. Таким образом, с точки зрения своей логики, он неизбежно должен был прийти от мысли сделать людей счастливыми к мысли убить себя. Вырождение идеи разумной и плодотворной в идею безумную и нелепую здесь вызывалось роковою необходимостью, всею совокупностью тех внутренних и внешних условий, под влиянием которых развилась и сформировалась его умственная жизнь".[563]
Таким образом, содержание статьи Ткачева непосредственно критикой "Бесов" не исчерпывается. Навеянные романом Достоевского рассуждения о муках мысли, скованной атмосферой нетерпимости и произвола, о психологически закономерном перерастании здоровых и благородных идей в больные и эксцентричные представляют в ней наибольший интерес. Ткачев обрисовывает сущность трагедии поколения, обреченного на перерождение, неспособного к борьбе и не верящего в нее; в современном мире, где так "мало шансов для здорового развития человеческого организма", пролетарию умственного труда нелегко не сбиться с правильной дороги, на это способны "натуры энергические, только деятельные и мужественные характеры", а не "потомство людей сороковых годов", у которых "и наследственное предрасположение, и внешняя обстановка, и характер воспитания были в высокой степени благоприятны для развития психических аномалий, весьма близко приближающихся к концу пограничной области, отделяющей болезнь от здоровья".[564]
Позднее Ткачев