и вприкуску. "Ce petit morceau de sucre ce n'est rien...[251] В ней есть нечто благородное и независимое и в то же время - тихое. Le comme il faut tout pur,[252] но только несколько в другом роде".
Он скоро узнал от нее, что она Софья Матвеевна Улитина и проживает собственно в К., имеет там сестру вдовую, из мещан; сама также вдова, а муж ее, подпоручик за выслугу из фельдфебелей, был убит в Севастополе.
- Но вы еще так молоды, vous n'avez pas trente ans.[253]
- Тридцать четыре-с, -- улыбнулась Софья Матвеевна
- Как, вы и по-французски понимаете?
- Немножко-с; я в благородном доме одном прожила после того четыре года и там от детей понаучилась.
Она рассказала, что, после мужа оставшись всего восемнадцати лет, находилась некоторое время в Севастополе "в сестрах", а потом жила по разным местам-с, а теперь вот ходит и Евангелие продает.
- Mais mon Dieu,[254] это не с вами ли у нас была в городе одна странная, очень даже странная история?
Она покраснела; оказалось, что с нею.
- Ces vauriens, ces malheureux!..[255] - начал было он задрожавшим от негодования голосом; болезненное и не навистное воспоминание отозвалось в его сердце мучительно. На минуту он как бы забылся.
"Ба, да она опять ушла, -- спохватился он, заметив, что ее уже опять нет подле. - Она часто выходит и чем-то занята; я замечаю, что даже встревожена... Bah, je deviens égoïste...[256]".
Он поднял глаза и опять увидал Анисима, но на этот раз уже в самой угрожающей обстановке Вся изба была полна мужиками, и всех их притащил с собой, очевидно, Анисим. Тут был и хозяин избы, и мужик с коровой, какие-то еще два мужика (оказались извозчики), какой-то еще маленький полупьяный человек, одетый по-мужицки, а между тем бритый, похожий на пропившегося мещанина и более всех говоривший. И все-то они толковали о нем, о Степане Трофимовиче. Мужик с коровой стоял на своем, уверяя, что по берегу верст сорок крюку будет и что непременно надобно на праходе. Полупьяный мещанин и хозяин с жаром возражали:
- Потому, если, братец ты мой, их высокоблагородию, конечно, на праходе через озеро ближе будет; это как есть, да праход-то, по-теперешнему, пожалуй, и не подойдет.
- Доходит, доходит, еще неделю будет ходить, -- более всех горячился Анисим.
- Так-то оно так! да неаккуратно приходит, потому время позднее, иной раз в Устьеве по три дня поджидают.
- Завтра будет, завтра к двум часам аккуратно придет. В Спасов еще до вечера аккуратно, сударь, прибудете, -- лез из себя Анисим.
"Mais qu'est ce qu'il a cet homme",[257] - трепетал Степан Трофимович, со страхом ожидая своей участи
Выступили вперед и извозчики, стали рядиться; брали до Устьева три рубля. Остальные кричали, что не обидно будет, что это как есть цена и что отселева до Устьева всё лето за эту цену возили.
- Но... здесь тоже хорошо... И я не хочу, -- прошамкал было Степан Трофимович.
- Хорошо, сударь, это вы справедливо, в Спасове у нас теперь куды хорошо, и Федор Матвеевич так вами будут обрадованы.
- Mon Dieu, mes amis,[258] всё это так для меня неожиданно.
Наконец-то воротилась Софья Матвеевна. Но она села на лавку такая убитая и печальная.
- Не быть мне в Спасове! - проговорила она хозяйке.
- Как, так и вы в Спасов? - встрепенулся Степан Трофимович.
Оказалось, что одна помещица, Надежда Егоровна Светлицына, велела ей еще вчера поджидать себя в Хатове и обещалась довезти до Спасова, да вот и не приехала.
- Что я буду теперь делать? - повторяла