Надо жить...
- И замолчали? У вас совсем пропало красноречие. Я прожила мой час на свете, и довольно. Помните вы Христофора Ивановича?
- Нет, не помню, -- нахмурился он.
- Христофора Ивановича, в Лозанне? Он вам ужас но надоел. Он отворял дверь и всегда говорил: "Я на минутку", а просидит весь день. Я не хочу походить на Христофора Ивановича и сидеть весь день.
Болезненное впечатление отразилось в лице его.
- Лиза, мне больно за этот надломанный язык. Эта гримаса вам дорого стоит самой. К чему она? Для чего?
Глаза его загорелись.
- Лиза, -- воскликнул он, -- клянусь, я теперь больше люблю тебя, чем вчера, когда ты вошла ко мне!
- Какое странное признание! Зачем тут вчера и сегодня, и обе мерки?
- Ты не оставишь меня, -- продолжал он почти с отчаянием, -- мы уедем вместе, сегодня же, так ли? Так ли?
- Ай, не жмите руку так больно! Куда нам ехать вместе сегодня же? Куда-нибудь, опять "воскресать"? Нет, уж довольно проб... да и медленно для меня; да и неспособна я; слишком для меня высоко. Если ехать, то в Москву, и там делать визиты и самим принимать - вот мой идеал, вы знаете; я от вас не скрыла, еще в Швейцарии, какова я собою. Так как нам невозможно ехать в Москву и делать визиты, потому что вы женаты, так и нечего о том говорить.
- Лиза! Что же такое было вчера?
- Было то, что было.
- Это невозможно! Это жестоко!
- Так что ж, что жестоко, и снесите, коли жестоко.
- Вы мстите мне за вчерашнюю фантазию... - пробормотал он, злобно усмехнувшись. Лиза вспыхнула.
- Какая низкая мысль!
- Так зачем же вы дарили мне... "столько счастья"? Имею я право узнать?
- Нет, уж обойдитесь как-нибудь без прав; не завершайте низость вашего предположения глупостью. Вам сегодня не удается. Кстати, уж не боитесь ли вы и светского мнения и что вас за это "столько счастья" осудят? О, коли так, ради бога не тревожьте себя. Вы ни в чем тут не причина и никому не в ответе. Когда я отворяла вчера вашу дверь, вы даже не знали, кто это входит. Тут именно одна моя фантазия, как вы сейчас выразились, и более ничего. Вы можете всем смело и победоносно смотреть в глаза.
- Твои слова, этот смех, вот уже час, насылают на меня холод ужаса. Это "счастье", о котором ты так неистово говоришь, стоит мне... всего. Разве я могу теперь потерять тебя? Клянусь, я любил тебя вчера меньше. Зачем же ты у меня всё отнимаешь сегодня? Знаешь ли ты, чего она стоила мне, эта новая надежда? Я жизнью за нее заплатил.
- Своею или чужой?
Он быстро приподнялся.
- Что это значит? - проговорил он, неподвижно смотря на нее.
- Своею или моею жизнью заплатили, вот что я хотела спросить. Или вы совсем теперь понимать перестали? - вспыхнула Лиза. - Чего вы так вдруг вскочили? Зачем на меня глядите с таким видом? Вы меня пугаете. Чего вы всё боитесь? Я уж давно заметила, что вы боитесь, именно теперь, именно сейчас... Господи, как вы бледнеете!
- Если ты что-нибудь знаешь, Лиза, то клянусь, я не знаю... и вовсе не о том сейчас говорил, говоря, что жизнью заплатил...
- Я вас совсем не понимаю, -- проговорила она, боязливо запинаясь.
Наконец медленная, задумчивая усмешка показалась на его губах. Он тихо сел, положил локти на колени и закрыл руками лицо.
- Дурной сон и бред... Мы говорили о двух разных вещах.
- Я совсем не знаю, о чем вы говорили... Неужели вчера вы не знали, что я сегодня от вас уйду, знали иль нет? Не лгите, знали или нет?
- Знал... - тихо вымолвил он.
- Ну так чего же вам: