базаровщины.
Как известно, в 1862 г. Достоевский высоко оценил тургеневского героя, тонко уловив в нем высокое трагическое начало. Его характеристика Базарова в не дошедшем до нас письме к Тургеневу была сочувственно принята автором, а в "Зимних заметках о летних впечатлениях" (1863) Достоевский вспомнил "беспокойного и тоскующего Базарова (признак великого сердца), несмотря на весь его нигилизм" (см.: V, 59), противопоставив его как "нетипичного" нигилиста "рядовым" нигилистам круга "Современника" и "Русского слова".
Высказывания Достоевского о Базарове в период работы над "Бесами" имеют определенную и характерную направленность. Достоевский ставит вопрос, насколько Базаров как тип нигилиста имеет реальное соответствие в современных представителях этого типа.
Интересно в этом отношении следующее рассуждение: "Базаров написан человеком сороковых годов и без ломания, а стало быть, без нарушения правды человек сороковых годов не мог написать Базарова.
- Чем же он изломан?
- На пьедестал поставлен, тем и изломан" (XI, 72).
Иными словами: "человек сороковых годов", т. е. Тургенев, идеализировал в Базарове тип нигилиста. Базаров окружен тем романтическим ореолом, который ассоциируется у Степана Трофимовича Верховенскго с Байроном, тогда как в резкости, грубости и ломании теперешних Базаровых проглядывает Ноздрев (ср.: XI, 192).
В результате Петр Верховенский предстает перед нами на страницах романа как своего рода сниженный и опошленный Базаров, лишенный его ума и "великого сердца", но в то же время с непомерно раздутой "базаровщиной".
Проблема столкновения поколений начинает играть ведущую роль уже в февральских записях 1870 г
Намечая в разных планах сюжетный мотив убийства в политических целях, Достоевский тут же задумывается над той ролью, которую будет играть в романе Грановский: "Но при чем же Грановский в этой истории? Он для встречи двух поколений всё одних и тех же западников, чистых, и нигилистов, а Шатов новый человек" (XI, 68)
Позднее, уже летом 1870 г., Достоевский следующим образом определит место Степана Трофимовича в идейно-философской концепции романа: "Без подробностей - сущность Степана Трофимовича в том, что он хоть и пошел на соглашение сначала с новыми идеями, но порвал в негодовании (пошел с котомкой) и один не поддался новым идеям и остался верен старому идеальному сумбуру (Европе, "Вестник Европы", Корш). В Степане Трофимовиче выразить невозможность поворота назад к Белинскому и оставаться с одним европейничанием. "Прими все последствия, ибо неестественный для русского европеизм ведет к тому" - он же не понимает и хнычет" (XI, 176).
Эта характеристика Степана Трофимовича близка к страховским оценкам Грановского как "чистого" западника, не способного на компромиссы с "нечистыми" последователями. Не только идейная рознь и взаимное непонимание, но и духовная преемственность, существующие между западниками "чистыми" (т. е. поколением либералов-идеалистов 1840-х годов) и "нечистыми" (т. е. современными Нечаевыми), моральная ответственность первых за грехи последних; западничество с характерным для него отрывом от русской "почвы", народа, от коренных русских верований и традиций как причина появления нигилизма - таков комплекс "почвеннических" идей, при помощи которых Достоевский своеобразно переосмысляет тургеневскую концепцию "отцов и детей".
Следует отметить, что основное ядро концепции Достоевского, сложившейся в общих чертах на раннем этапе творческой истории романа,