положить конец, -- вырвалось у ней. - Хорошо, я с удовольствием беру тебя, Лиза, -- тотчас же громко прибавила она, -- разумеется, если Юлия Михайловна согласится тебя отпустить, -- с открытым видом и с прямодушным достоинством повернулась она прямо к губернаторше.
- О, без сомнения я не захочу лишить ее этого удовольствия, тем более что я сама... - с удивительною любезностью залепетала вдруг Юлия Михайловна, -- я сама... хорошо знаю, какая на наших плечиках фантастическая всевластная головка (Юлия Михайловна очаровательно улыбнулась)...
- Благодарю вас чрезвычайно, -- отблагодарила вежливым и осанистым поклоном Варвара Петровна.
- И мне тем более приятно, -- почти уже с восторгом продолжала свой лепет Юлия Михайловна, даже вся покраснев от приятного волнения, -- что, кроме удовольствия быть у вас, Лизу увлекает теперь такое прекрасное, такое, могу сказать, высокое чувство... сострадание... (она взглянула на "несчастную")... и... на самой паперти храма...
- Такой взгляд делает вам честь, -- великолепно одобрила Варвара Петровна. Юлия Михайловна стремительно протянула свою руку, и Варвара Петровна с полною готовностью дотронулась до нее своими пальцами. Всеобщее впечатление было прекрасное, лица некоторых присутствовавших просияли удовольствием, показалось несколько сладких и заискивающих улыбок.
Одним словом, всему городу вдруг ясно открылось, что это не Юлия Михайловна пренебрегала до сих пор Варварой Петровной и не сделала ей визита, а сама Варвара Петровна, напротив, "держала в границах Юлию Михайловну, тогда как та пешком бы, может, побежала к ней с визитом, если бы только была уверена, что Варвара Петровна ее не прогонит". Авторитет Варвары Петровны поднялся до чрезвычайности.
- Садитесь же, милая, -- указала Варвара Петровна mademoiselle Лебядкиной на подъехавшую карету; "несчастная" радостно побежала к дверцам, у которых под хватил ее лакей.
- Как! Вы хромаете! - вскричала Варвара Петровна совершенно как в испуге и побледнела. (Все тогда это заметили, но не поняли...).
Карета покатилась. Дом Варвары Петровны находился очень близко от собора. Лиза сказывала мне потом, что Лебядкина смеялась истерически все эти три минуты переезда, а Варвара Петровна сидела "как будто в каком-то магнетическом сне", собственное выражение Лизы.

Глава пятая
Премудрый змий


I

Варвара Петровна позвонила в колокольчик и бросилась в кресла у окна.
- Сядьте здесь, моя милая, -- указала она Марье Тимофеевне место, посреди комнаты, у большого круглого стола. - Степан Трофимович, что это такое? Вот, вот, смотрите на эту женщину, что это такое?
- Я... я... - залепетал было Степан Трофимович...
Но явился лакей.
- Чашку кофею, сейчас, особенно и как можно скорее! Карету не откладывать.
- Mais, chère et excellente amie, dans quelle in quiétude...[95] - замирающим голосом воскликнул Степан Трофимович.
- Ах! по-французски, по-французски! Сейчас видно, что высший свет! - хлопнула в ладоши Марья Тимофеевна, в упоении приготовляясь послушать разговор по-французски. Варвара Петровна уставилась на нее почти в испуге.
Все мы молчали и ждали какой-нибудь развязки. Шатов не поднимал головы, а Степан Трофимович был в смятении, как будто во всем виноватый; пот выступил на его висках. Я взглянул на Лизу (она сидела в углу, почти рядом с Шатовым). Ее глаза зорко перебегали от Варвары Петровны к хромой женщине и обратно; на губах ее кривилась улыбка, но нехорошая. Варвара Петровна видела эту улыбку. А