которых Голубов полемизирует с "многоуважаемым", "сердечно-любимым Николаем Платоновичем" (Огаревым) по вопросам общественно-политического и религиозно-философского характера. Огарев лично переписывался с Голубовым и знакомил его с современными философскими и социальными учениями.
Основная тема полемики между Голубовым и Огаревым причины общественного неравенства и пути его уничтожения. В противоположность своему оппоненту Голубов отрицает как социальные причины неравенства, так и радикальные пути его устранения. Истоки "зла всемирного" Голубов видит в "злонравственности" и "безмерной разъединенности людей". Свободе "внешней", "материальной", он противопоставляет свободу "внутреннюю" и полагает, что "от нравственности все благополучие зависит", сама же нравственность-"от правопонимания (от правоверия) ", т. е. православия.[337] "Правоверие" с его "уничтожением пристрастий и самостеснительным свободным воздержанием" - вот, по Голубову, путь к достижению общественного благосостояния.
Огарев в ответном письме оспаривает мысль, будто народное благополучие, экономическое и социальное, зависит от доброй нравственности, а нравственность - от православия. Он утверждает, что "общественное развитие не может идти от религиозного начала к осуществлению социального экономического содержания" и что "социальный вопрос, лишенный философского справедливого понимания, не только не пойдет в ход, а убьет сам себя".[338]
Диалог православного мыслителя Голубова с "умным оппонентом" - атеистом и социалистом Огаревым - явился одним из источников романа, сыграв существенную роль в становлении и генезисе образа Ставрогина.
Во второй половине февраля 1870 г начинает заметно преображаться - под влиянием религиозно-нравственных идей Голубова - прежде безликий Князь. Достоевский делает попытку превратить его в "нового человека", остро ощутившего свою оторванность от "почвы", народа и желающего преодолеть ее путем упорного труда. В одной из записей этого времени Князь и Воспитанница предстают как "новые люди, выдержавшие искушение и решающиеся начать новую, обновленную жизнь" (XI, 98).
Именно поисками героя, который смог бы противопоставить нигилистам свою позитивную программу, продиктована и последующая запись, в которой содержится переоценка всех персонажей романа: "Очертить завтра все лица, т. е. Князь и Воспитанница, -- скромный идеал и настоящие хорошие люди. Грановски)й не настоящий идеал, отживший, самосбивающийся, гордящийся, карикатурный. Шатов беспокойный, продукт книги, столкнувшийся с действительностью, уверовавший страстно и не знающий, что делать. Много красоты. И т. д., всякому свой эпитет, а главное - о Князе. Крупные две-три черты. И, уж конечно, он не идеал, ибо ревнив, упрям, горд и настойчив, молчалив и болезнен, т. е. грустен (трагичен, много сомнений). ... презирает атеистов до озлобления, верит озлобленно. В мужики и в раскольники хочет идти. Управляет имениями ... В объяснении с Шатовым он совершенно объясняет свой взгляд на вещи и людей: буду простым, честным и новым человеком (?). Ужасает Шатова пылкостью и затаенным огнем души и затаенными язвами, от долгого дикого и угрюмого молчания. Может на всё решиться - такие люди у нас есть. ... Он в высшей степени гражданин. (Он вовсе не хочет быть только простым и добрым семьянином) " (XI, 99-101).
Своим сложным психологическим обликом Князь процитированной записи напоминает Идиота черновых редакций и отчасти позднего Ставрогина. В характеристике Князя снова