полях.).] покойного профессора Андрусова с просьбой выбрать для памятника крест. Старик долго выбирал и наконец остановился на восхитительном византийском. — «Вот — крест! Когда я умру, поставьте мне такой же».


Умер через несколько часов.


Теперь дело за деньгами. Ученики (небольшая группа верных, в том числе и Сережа сами хотят ставить. Несли его гроб на плечах через весь город, Сережа впереди — хоругвь, такую тяжелую, что пришлось нести на плече, как винтовку. Одному, очень сдержанному, на кладбище сделалось дурно. Увезли.


________


Помните лекцию на французском языке? Медлительность и точность речи? Странное слово «скарамангий»? (византийская одежда). Дрожащие руки его ученика Беляева,[36 - Беляев Н. М.] зажигавшего волшебный фонарь? Скачущие картины?


И — потом или до? — еврейское кладбище, на котором мы — были или не были? И весь тот туманный день?


Где сейчас Кондаков? Его мозг. (О бессмертии мозга никто не заботится: мозг — грех, от Дьявола. А может быть мозгом заведует Дог?)


Иногда вижу чертей во сне, и первое ласкательное Георгия — чертенок.


Целую Вас, милая Адя, не забудьте ответить на мои вопросы. Сережа затонул в экзаменах, всплывет — напишет.


МЦ.


Вшеноры, 1-го апреля 1925 г.


Дорогая Адя,


Из всех девочек-подростков, которых я когда-либо встречала, Вы — самая даровитая и самая умная. Мне очень любопытно, что из Вас выйдет. Дарование и ум — плохие дары в колыбель, особенно женскую, — Адя, хотите формулу? Все, что не продажно-платно, т. е. за все, что не продаешь, платишь (платишься!), а не продажно в нас лишь то, чего мы никак — ну, никак! — как портрет царя на советском смоленском рынке — несмотря на все наши желания и усилия — не можем продать: 1) никто не берет, 2) продажная вещь, как собака с обрывком веревки, возвращается. Непродажных же вещей только одна: душа.


Так вот, я думаю о Вас — и вывод: Вы, конечно, будете человеком искусства — потому что других путей нет. Всякая жизнь в пространстве — самом просторном! — и во времени — самом свободном! — тесна. Вы не можете, будь у Вас в руках хоть все билеты на все экспрессы мира — быть зараз и в Конго (куда так и не уехал монах) и на Урале и в Порт-Саиде. Вы должны жить одну жизнь, скорей всего — Вами не выбранную, случайную. И любить сразу, имея на это все права и все внутренние возможности, Лорда Байрона, Генриха Гейне и Лермонтова, встреченных в жизни (предположим такое чудо!) Вы не можете. В жизни, Аденька, ни-че-го нельзя, — nichts[37 - Ничего (нем).] — rien.[38 - Ничего (фр.).] Поэтому — искусство («во сне все возможно»). Из этого — искусство, моя жизнь, как я ее хочу, не беззаконная, но подчиненная высшим законам, жизнь на земле, как ее мыслят верующие — на небе. Других путей нет.


Знаю по себе, что как только пытаюсь жить — срываюсь (всегда пытаюсь и всегда срываюсь!). Это ведь большой соблазн — «наяву»! И никакой опыт — меньше всего собственный! — не поможет. Поэтому, когда Аля, спохватившись, что ей уже 11 1/2 лет, просит меня самой выбрать ей жениха, отвечаю: «L’unique consolation (contentement) d'avoir fait une бктисе est de l’avoir faite сои-мкме»[39 - Единственное утешение (отрада) после содеянной глупости в том, что ты сделала ее сама (фр.).] (слишком громоздко по-русски, иные вещи на ином языке не мыслятся) — поэтому пусть жениха выбирает сама. Аля, впрочем, объявила, что кроме как за Зигфрида (Нибелунги) ни за кого не выйдет замуж, а так как Зигфрида не встретит... (Пауза:) — «Но старой