одна просьба, милая Саломея (NB! сказка про рыбака и рыбку, — но рыбак плохо просил) на этот раз для Али: не смогли бы Вы достать у Вожеля «Les Tricots» — Octobre 1931 — supplement au Jardin des Modes,[692 - «Вязание» — Октябрь 1931 — приложение к журналу «Сад моды» (фр.).] — у него их наверное много, купить — 15 фр. (чудный альбом и стуит) — а Але необходимо, так как она все время вяжет и часто на заказ, в следующий раз приеду в ее фуфайке.


До свидания, милая Саломея, а то, боюсь, еще что-нибудь попрошу МЦ.


— Ту статью все еще пишу[693 - «Искусство при свете совести».] и обращаю ее к «воображаемому собеседнику» — Вам.


Медон, 23-го Октября 1931 г.


Дорогая Саломея!


On Vous prie par des paroles, Vous reponderpar des actes:[694 - Вас просят словами, Вы отвечаете поступками (фр.).] только что письмо от Синезубова, — Вы представляете себе какое.[695 - Хлопоты по продлению визы Н. В. Синезубову увенчались успехом.] Его Вы, в случае чего, предъявите на страшном суде.


А вторым (первым в порядке дней) act’ом, т. е. «Les Tricots», по-своему осчастливлена Аля и — рикошетом — я, потому что у меня будет чудная фуфайка.


Словом (тьфу, тьфу!) все к лучшему. Бесконечно-рады, Сергей Яковлевич и я, за Синезубова, это сейчас абсолютно-счастливый человек. Ему, кроме работы в Париже, ничего не нужно. Кстати, это выкормыш того странного монаха,[696 - Речь идет о А. А. Чаброве] который у Вас что-то унес. Монах сейчас священник в Марселе и обучает маленьких детей (как уносить — подальше).


Статья моя (NB! целая книга) об искусстве кончена, если разрешите посвящаю ее Вам: знаю, что во всех пунктах спорная, а в целом неотразимая (как все очень живое, как я сама).


Обнимаю Вас и бесконечно благодарю


МЦ.


Медон, 17-го ноября 1931 г.


Дорогая Саломея!


Во-первых — огромное спасибо за Синезубова: счастливее человека нет.


Во-вторых — статью Искусство при свете совести я мысленно посвятила Вам с первой секунды нашего последнего разговора — до всяких Синезубовых.


В-третьих — статью, а не поэму, потому что высоких поэм у меня, кажется, нет — (вообще, кажется, нет!) — а статья определенно на высокий лад, без обольщений (неисполненных, никогда, искусством обещаний).


В-четвертых — очень хочу повидаться (нумерация по срочности выяснения: не хочу думать, что Вы думаете, что я что-нибудь способна сделать в благодарность за поступок (Синезубова), а не за сущность (Вас самоё, безотносительно меня и Синезубова).


В-пятых: Сергей Яковлевич фабрикует картон для домов: тепло-хладо-звуко-непроницаемый. (Этот картон — почему-то — из стекла.) Изобретение не его. Он — только руки.


В-шестых и кажется в последних — скромная просьба об иждивении (слово, привезенное мною из Чехии и понятное только русским студентам и профессорам — и ВАМ!)


Нет — и, в-седьмых, нашлось! — как только кончу переписку статьи, дам ее Вам на прочтение, взяв слово, что дочитаете до конца.


Целую Вас, Сергей Яковлевич сердечно приветствует.


МЦ.


Мур Вас помнит и изредка делает попытки проникнуть к Вам в гости.


Медон, конец ноября — начало декабря 1931, суббота


Дорогая Саломея!


Это письмо Вы должны были получить вчера, т. е. не это, а потерянное: потеряла в доме и найду через год.


Повторю вкратце:


Не писала Вам сначала, п. ч. со дня на день ждала иждивения, а потом, чтобы не звучало как напоминание, но все время о Вас думала, вернее думала, что Вы считаете меня свиньей.


Очень