юбки — еще кофта — и так до бесконечности… И всякие даровые, приходящие явно — пешком… О, как я бы хотела читать ДАРОМ и всем подарить по серебряному кольцу. Но я, Вера, теми „кольцами“ — „пускай продаст“ меньше уязвлена, чем удовлетворена: формула буржуазного (боюсь еврейски-буржуазного) хамства.


Читала я. Вера, Мать и Музыка — свою мать и свою музыку (и ее музыку!) и — пустячок, который очень понравился, п. ч. веселый (серьезно-веселый, не-совсем-вéсело-веселый) — „Сказка матери“ малолетним Асе и мне. Надеюсь, что из-за успеха (явного) возьмут в Последние Новости.


Чистый доход. Вера, (Вас — включая) 500 фр., уже уплатив за залу. 290 уже вчера заплатила за Мурину школу: Октябрь и Ноябрь — и учебники (89 фр. 50! за девятилетнего мальчика, и всё это он учит наизусть: идиотизм!) — и обязательную страховку. Словом, гора с плеч до 1-го декабря. И уже заказала уголь — на 50 фр. и сейчас Аля поехала в Hôtel de Ville[1026 - Название парижского квартала.] — по горячему следу уже убегающих денег! — за ведрами и совками и щитками — и черт (именно он, черный!) еще знающий за чем: ВСЕМ ПЕЧНЫМ. Печи, слава Богу, есть.


Холод у нас лютый, все спим — под всем. А серебряные кольцы я все-таки не продам (кстати, за них бы мне дали франков десять — не шутка, конечно: пара — да, и то… А танцор Икар[1027 - Барабанов Николай Федорович] обещал мне медное кольцо — с чертом!).


Вера, сколько во мне неизрасходованного негодования и как жалею, что оно со мной уйдет в гроб.


Но и любви тоже: благодарности — восхищения — коленопреклонения — но с занесенной — головой!


А я сейчас пишу черта,[1028 - Автобиографический очерк «Черт».] мое с ним детство, — и им греюсь, т. е по-настоящему не замечаю, что два часа писала при открытом окне, — только пальцы замечают — и кончик носа…


Вера, спасибо за всё! Да, Аля, которая сидела в кассе, рассказывала про господина (седого), давшего 50 фр… Наверное — Ваш.


Кончаю, п. ч. сейчас придут угольщики и надо разыскать замок для сарая и, самое трудное, к нему — ключ.


Обнимаю Вас.


МЦ.


Приписка на полях:


Вера, Вы меня за моего Черта — не проклянете? Он — чу-у-удный (вою — как он, п. ч. он, у меня — пес).


3-го ноября 1934 г.


Vanves (Seine)


33, Rue J. В. Potin


Дорогая Вера,


Только что потеряла на улице письмо к Вам — только что написанное: большое, о вечере, — на такой же бумаге, с маркой и обратным адресом. Немец — до-гитлеровский — бы опустил (гитлеровский бы выкинул из-за иностранной фамилии) — но так как здесь французы и русские…


Словом, если не получите — а, если получите, то одновременно с этим — известите; напишу зáново. Выронила из рук.


Пока же, вкратце:, вечер сошел благополучно, заработала — по выплате зала — 500 фр. (Ваши включая) — был седой господин, который дал 50 фр., наверное — Ваш. Уже заплатила за 2 месяца Муриного учения, страховку и учебники — 300 фр. и заказала уголь. — Вот. —


Но самое интересное — в том письме. (Помните Gustav Freytag. „Die verlorene Handschrift“?[1029 - Густав Фрейтаг. «Потерянная рукопись» (нем.).])


Непременно известите.


Обнимаю Вас.


МЦ.


Приписка на полях:


Письмо потеряно в 11 ч. дня, на полном свету, на широкой, вроде Поварской, улице — и вдобавок конверт — лиловый. Значит, если не дойдет — французы — жулики: такая новая красивая красная марка в десять су! А русский не опустит, п. ч. пять лет проносит его в кармане.


22-го ноября 1934 г.


Vanves