страшит…


(Когда-нибудь, в каких-нибудь «Последних Новостях» или dans un autre mauvais lieu[1335 - В другом дурном месте (фр.).] прочтете как я, лет трех, исступленно мечтала потеряться — и потерялась, — в Александровском пассаже,[1336 - Возможно, Петровский пассаж.] где-то между белым медведем и гипсовым крашеным негром над сухим фонтаном. Потому мне так дико непонятен Ваш страх. И всю жизнь я только этого хотела: потеряться,[1337 - С других достаточно: потереться! (примеч. М. Цветаевой)] раствориться — в чем бы то ни было. Когда прочтете «Поэму Конца», немножко лучше ее поймете.)


________


Автобиография и характеристика — нравятся. Тóчно и беспощадно. Очень — яснозряще. А «заливает лимфой» — совсем замечательно. Лимфа, ведь это наличность в крови — Леты. (Не лимфа нравится, а смелость признания и точности осязания (названия). Вы — умны.


________


Переоценила подарок? Этим словом Вы его обесцениваете. Нарочно? Нарочно или нечаянно, — всё равно и равнó жаль — за Вас. (Мы с Унсет не пострадаем. Мы — союз.)


Слово эгоизм («я эгоист», а еще хуже Ваше «я эгоистичен») не люблю, потому что серьезно, на глубину взятое, оно требует слишком долгих разъяснений, т. е. уже не слово, не то слово, ибо на каждую вещь должно быть свое слово — и одно, взятое же элементарно — не заслуживает даже собственного звучания и моего ушного слышанья. Просто — миную. Но, чтобы Вы меня хорошо поняли, снизойду на этот раз до нескольких пояснительных слов: эгоизм, это сосредоточение не на том себе, сосредоточение на не-том: на своем желудке, например, или на своей (физической) болячке, словом: «Selbst essen — macht fett[1338 - Самому есть — становиться тучным (нем).]». — Комy интересно??


Духовного эгоизма — нет. Есть — эгоцентризм, а тут уже всё дело в вместительности ego и, посему, величины (емкости) центра. Большинство эгоцентриков — т. е. все лирические поэты и все философы — самые отрешенные и не-себялюбивые в мире люди, просто они в свою боль включили всю чужую, еще проще — не различают.


(Пишу Вам кстати с безумной болью в обеих ногах, я уже два месяца больна — истощение перекинулось в нарывную напасть, затронуты железы и жилы, и вот через день в бесплатную (1 фр.!) лечебницу для безработных русских, — впрыскивания, нынче второе — т. е. погибает (временно деревенеет) вторая нога. Это после Оды пешему ходу![1339 - Посылая Иваску «Оду пешему ходу», Цветаева сделала приписку: «И сколько таких стихов во мне еще спит, ненаписанных, незаписанных — из-за подлой жизни! Мне всегда хочется писать».] Да, друг, это и есть искус, со мной дружбы: я насквозь-человечна, т. е. сочувственна, и требую этого от другого (не для себя, а для него!), а если не нахожу — ухожу. Если у Вас от слова нарыв брезгливая гримаса, знайте заранее, что я — улыбаюсь: улыбкой суда.)


Вы спрашиваете: любимая еда. Разве это важно? Ненавижу каши, все, кроме черной, и даже в Москве 1920 г., в самый лютый голод пшена — не ела. А так, очень скромна и проста, ем всё, и даже мало отличаю, чем во времена нашей дружбы сердечно огорчала Мирского (страстного едока и ценителя, как, часто, очень одинокие люди) водившего меня по лучшим — тайно, знатовщицки (знатовщически) — лучшим — ресторанам Парижа и Лондона. — «Вы всё говорите! сокрушенно воскликнул однажды он, — и Вам всё равно, что есть: Вам можно подложить сена!» — Но не пшена. —


Никогда не выброшу ни крохотнейшего огрызка хлеба, если же крошки, — в печь и сжечь. Корка — в помойке — ЧУДОВИЩНО, так же как