шестой (испанский) выучила уже незадолго до смерти (умерла молодая, как все женщины по ее польской материнской линии).


— Итак, принимаете?


«Бедных писаний моих Вавилонскую башню…» (Москва, 1916 г.) — уже тогда знала, что «бедных» и что — Вавилонская — и что — башня.

J’étais repoussé du genre humain
Et j’étais assis a l'ombre d'un veau marin.
J’étais le jouet des lames de la mer
Et je me maudissais d’avoir guitté mon père
Et d’avoir repoussé tout le genre humain
Et de m’être assis à l'ombre du veau marin

Georges Efron Clamart.

22 april 1934


— Мой сын, мне сюрпризом, в записную книжку, — сразу нáчисто. (Девять лет.)


На этом кончаю, потому что должна идти за ним же в школу.


Жду ответа.


МЦ.


4-го июня 1934 г.


Clamart (Seine)


10, Rue Lazare Carnot


«…Но души не отдам». Первый ответ: — А другого мне не нужно, Второй: — Не надо было этого говорить, ибо со мной: сказано — сделано. Т. е. уже неотдали (в одном слове). Не отдать душу, это не: чего-то не сделать, а — сделать, — активное: невозвратное.


Третье, себе (впрочем, всё — себе). — Что значит?: Отдать. Не отдать. Разве ты можешь отдать — не отдать? Разве ты — отдаешь? Разве ты — хозяин, а она собака, ты — владелец, а она — вещь? Это она тебя отдает, предает Богу или человеку в руки, не ты — ее.


Четвертое: — Этого не поняв, это мне сказав, ничего во мне не понял — и не годится. Годится — физически, фактически, практически, т. е. годится его терпеливая кровь, весь его состав, но не он. Моя просьба (взять на себя гору) должна была быть его просьбой, и его предупреждение:… но души не отдам (NB! только контракт) — моим остережением: — лучше не отдавай! — из чистейшего моего великодушия, ибо ала от такой отдачи, мне, мне души пока еще никто не ведал, только добро.


(Мое «лучше не отдавай» значит: будет больно, но чтó — не больно? И боль разве — зло??)


А без души, вне души — мне что-нибудь нужно?? А что я с ней буду делать, если отдашь? В банк положу, или перепродам, или, растопив, выпью жемчугом? (или аспирином?)


В те далекие времена, когда я еще была действующим лицом жизни, я всё могла стерпеть, кроме этого слова, этого чувства, да ни разу и не пришлось — и все признания, — остережения вверявшейся мне — звучали как раз обратно: — Не отдам тебе ни, — ни, — ни, — (подставляйте, одно за другим, все), но душу — отдам.


Людям — как это теперь вижу — это было удобно, или они полагали, что им это удобно, я же, знающая цену слову, всю невозвратность и страшность его, знала, что получила — всё (мне могущее быть данным, т. е. желание отдать мне душу, в котором никогда не сомневалась. Так море не сомневается в рожденном желании реки: влиться и раствориться и не спрашивает у реки, почему не влилась, а напротив — соболезнует… (Да большинство и не доходит! Иссякает или, приняв другую реку, чуть побольше, за морс…) Морю важно желание реки: большой воде — желание малой воды (малой количественно, а не качественно),[1334 - Grosse Gewässer, Kleine Gewässer, а всё — одно (примеч. М. Цветаевой).] ему не важно, влилась или нет, ему с нес не прибавится и не убавится… И всякая река, пожелавшая — уже влилась! Так в меня вливались человеческие души, и я их все несу, а тела (с делами) оставались — и остались — где-то.


Река, влившись в море, стала больше на целое море, на целого Бога, на целое всё.


Река стала морем.

Если это Вас