обыкновенно ждут утра, а когда yтpо приходит оказывается, что именно утра не нужно было ждать. (Почему беда так любит ночь?)


Дай Вам Бог — нынче Пасха, лучший день в году и все добрые пожелания должны сбыться! — Дай Вам Бог скорее и вернее успокоиться, для Вас дело не в Вас, мать лично неуязвима, — только через сына — дай Бог Вашему скорой и верной поправки. М. б. лучше, что так разом прорвало, а то бы с медленным процессом внутри, тянулось бы и тянулось, теперь чувство, что внутри — чисто.


(Виноват ли в происшедшем врач, оперировавший в первый раз? Его ли недосмотр, или развилось самостоятельно?)


Часто-часто среди дня укол в сердце — мысль о Вас и Вашем сыне.


Напишите скорей, хотя бы два слова, о дальнейшем ходе болезни — если найдете минутку.


Вчера Мур впервые был с нами у заутрени — 6 лет, пора — впервые видел такую позднюю ночь, стояли на воле, церковка была переполнена, не было ветра, свечи горели ровно, — в руках и в траве, — прихожане устроили иллюминацию в стаканах из-под горчицы, очень красиво — сияющие узоры в траве.


Нынче блаженный день, весь его провели в лесу, уйдя от могущих быть визитеров.


Жду весточки, обнимаю, люблю, болею. Дай Бог!


МЦ.


Письмо залежалось, были проводы двух друзей, — Князя С. Волконского на Ривьеру (болен, в Париже жить запрещено) и Е. Извольской — в Японию.[1187 - В Японии Е. А. Извольская пробыла недолго, выйдя замуж, она вскоре вернулась во Францию.]


Но все-таки посылаю, чтобы не думали, что о Вас не думала.


10-го мая 1931 г.


Meudon (S. et О.)


2, Avenue Jeanne d'Arc


Дорогая Раиса Николаевна,


Не пишу потому что боюсь тревожить, а вместе с тем так хочется знать о Вас и о сыне.


Нынче очередной взнос от Тихвинского, просит выслать Вам расписку, прилагаю.


Напишите хоть словечко!


Обнимаю Вас.


МЦ.


Много есть о чем рассказать, но не решаюсь занимать собой.


Вот когда Чуб поправится!


17-го июня 1931 г.


Meudon (S. et O.)


2, Avenue Jeanne d'Arc


Дорогая Раиса Николаевна! Давно не писала Вам, и Вы давно не писали. Будем надеяться: pas de nouvelles — bonnes nouvelles.[1188 - Отсутствие новостей — хорошие новости (фр.).]


Причина моего неписания: мой ежегодный вечер со всем предшествующим и последующим: сначала просьбами о размещении билетов, (потом?) благодарностями за размещенные. Вечер — душевно — был необычайно-удачным: решила провести его одна, без других участников, так сказать — всухую, и вышло лучше чем когда-либо. (Раньше у меня играли, пели, даже танцевали, и публика, которую я же хотела развлечь, всегда укоряла.)


Читала прозу — История одного посвящения, которая пойдет в Воле России и которую пришлю Вам — второе отделение стихи. Была в первый раз за все свои вечера (пять или шесть) не в черном, так как моя приятельница Извольская уезжая подарила мне распоротое девическое платье своей матери (— жены посла, рожденной баронессы Толль, — для современников «Nini» — «Le sourire de l’ambassade»[1189 - Улыбка посольства (фр.).] —) платье 50 лет (если не 55) пролежавшее в сундуке — чудного шелка и цвета: чисто-красного. Так как цвет сам по себе был восхитителен, я решила не красить портить ради одного вечера, отдав в краску, и шить как есть. Оказалось, что я в нем «красавица», что цвет выбран (!) необычайно удачно и т. д. — Это мое первое собственное (т. е. шитое на меня) платье за шесть лет.


Вечер дал мало, хотя народу было полный зал, но всё дешевые билеты, ибо любящие — не