то, чту Вы мне писали — грустно, но что ответить, кроме (как в любви) — Спасибо за бывшее. Дайте мве кстати адрес Ани Калин (в гимназии она была Аня и Калин), хочу ее поблагодарить.


Да! Георгия Иванова (автора лже-воспоминаний — „Китайские тени“ — уже вышли отдельной книгой) на вечере не было, ибо — en loyai ennemi[674 - Верному врагу (фр.).] приглашения не послала, но Г. Адамович (близнец) был и — кажется — доволен. Сергей Яковлевич, сидевший рядом с ним, слышал его ремарку: „Нападение номер два“. (По-моему — хорошо.)


Обнимаю Вас и люблю. Пишите. Когда „домой“? (Беру в кавычки ибо у Вас как у Персефоны дома нет.[675 - Персефона, богиня царства мертвых, часть года могла жить на земле, а остальное время в подземном царстве (греч. миф.).])


МЦ


Приписки на полях:


Сергей Яковлевич Вас очень приветствует и тоже по Вам соскучился. А Мур упорно и терпеливо ждет приглашения. Автомобиль жив.


Да! Читала я в красном ду полу платье вдовы Извольского и очевидно ждавшем меня в сундуке 50 лет. Говорят — очень красивом. Красном — во всяком случае. По-моему, я цветом была — флаг, а станом — древком от флага.


Когда читала о Мандельштаме, по залу непрерывный шепот: „Он! Он! Он — живой! Как похоже!“ и т. д.


11-го июня 1931 г.


Meudon (S. et O.)


2, Av(enue) Jeanne d'Arc


Дорогая Саломея,


Вы наверное уже приехали. Открытки — чудные, каждая — драгоценность, — не знаю почему: единственный вид живописи мне глубоку-близкий. Аля в очаровании н благодарит вместе со мной.


Да! Хотите, когда приеду, захвачу ту прозу (Мандельштам-Иванов) я почитаю? А то — долго не будет напечатана. До встречи, надеюсь скорой


МЦ.


Медон, 21-го июня 1931 г.


Дорогая Саломея! Спасибо за весточку и за приятную весть (билеты). Читать Мандельштама лучше вечером и без Мура. Если позовете на чтение Путермана — думаю — доставите ему удовольствие — ввиду сюжета. Muselli наконец написала — целый опросный лист — но ответа нет, может быть давно уже у себя на родине (родинах: двух, — в Нормандии и Корсике, или так: на одной родине и в одном отечестве).


Есть всякие новости, одна из них—предстоящий визит к Бассиано (Commerce) и связанная с ним большая просьба: у меня два платья: одно черное, до колеи — моего первого вечера (1926 г.) другое красное, до земли — моего последнего вечера (1931 г.) ни одно не возможно. Может быть у Вас есть какое-нибудь Вам не нужное, милая Саломея, Вы ведь выше меня, так что Ваши по-коленные мне под-коленные. — Какое ни на есть у меня, кроме этих двух, только фуфайки или из toile basque[676 - Льняная ткань с характерной для юга Франции расцветкой или вышивкой (фр.).] (зебра или забор!).


Новости расскажу устно, жду оклика, обнимаю Вас, прошу прощения (попрошайничество) и благодарю (билеты).


МЦ.


Медон, 20-го июля 1931 г.


Дорогая Саломея,


Только что отказ от Commerce, куда я через знакомую Дмитрия Петровича пыталась устроить своего французского) (и злосчастного!) Мулодца. (Кстати, госпожа Бассиано пишет с большими синтаксическими ошибками, очевидно итальянский муж слинял).


Ну что ж, по-ахматовски:


Одной надеждой меньше стало —

Одною песней больше будет!

[677 - Из стихотворения А. Ахматовой «Я улыбаться перестала…» (1915).]


Пока что собираю Сергея Яковлевича на море (Ile de Batz, Бретань) на две недели — в долг (который надеялась вернуть из Commerce. А вместо французских сотен — один итальянский синтаксис!)


Остаюсь без ничего и