личико, умилительное, совсем молодое, на меня глядело лицо той Надиной[971 - Надя Иловайская] подруги — из тех окон.


Вера, не делайте невозможного, чтобы меня увидеть. Знайте, что я Вас и так люблю.


Но если выдастся час, окажется в руках лоскут свободы — либо дайте мне pneu,[972 - Письмо по пневматической почте (фр.).] либо позвоните Евгении Ивановне Michelet 08–49 с просьбой тотчас же известить меня. Но имейте в виду, что я на путях внешней жизни, в частности в коридорах и нумерах никогда не посещаемых гостиниц — путаюсь, с челядью же — дика: дайте точные указания.


Если же ничего не удастся — до следующего раза: до когда-нибудь где-нибудь.


Обнимаю Вас и от души поздравляю с вчерашним днем.


МЦ.


— А жаль, что Иван Алексеевич вчера не прочел стихи — все ждали. Но также видели, как устал.


Приписка на полях:


Р. S. Только что получила из Последних Новостей обратно рукопись „Два Лесных Царя“ (гётевский и Жуковский — сопоставление текстов и выводы: всё очень членораздельно) — с таким письмом: — „Ваше интересное филологическое исследование совершенно не газетно, т. е. оно — для нескольких избранных читателей, а для газеты — это невозможная роскошь“.


Но Лесного Царя учили — все! Даже — двух. Но Лесному Царю уже полтораста лет, а волнует как в первый день. Но всё пройдет, все пройдут, а Лесной Царь — останется![973 - Статья М. Цветаевой «Два „Лесных Царя“» была опубликована в журнале «Числа» (Париж. 1934. № 10).]


Мои дела — отчаянные. Я не умею писать, как нравится Милюкову. И Рудневу. Они мне сами НЕ нравятся!


16-го января 1934 г.


Clamart (Seine)


10, Rue Lazare Carnot


Умница Вы моя! Больше чем умница, — человек с прозорливым сердцем: Ваш последний возглас о Белом попал — как нож острием попадает в стол и чудом держится — в мою строку:


— Такая, как он без моих слов увидел ее: высокая, с высокой, даже вознесенной шеей, над которой точеные выступы подбородка и рта, о которых — гениальной формулой, раз-навсегда Hoffmansthal:


Sie hielt den Becher in der Hand.


Ihr Kinn und Mund glich seinem Rand…[974 - Она держала бокал в руке.Ее подбородок и рот были вровень с его краями (нем.).]


Это — о девушке, любившей Белого, когда я была маленькой и о которой (о любви которой) он узнал только 14 лет спустя, от меня…


Я сейчас пишу о Белом, çа me hante.[975 - Это меня преследует (фр.)] Так как я всегда всё (душевно) обскакиваю, я уже слышу, как будут говорить, а м. б. и писать, что я превращаюсь в какую-нибудь плакальщицу.


Сбоку, рядом со вторым абзацем, написано:


Писала и видела — Вас.


5-го февраля 1934 г.


Clamart (Seine)


10, Rue Lazare Carnal


Дорогая Вера,


Разрываюсь между ежеутренним желанием писать Вам и таким же ежеутренним — писать о Белом, а время одно, и его катастрофически мало: проводив Мура в 81/2 ч. — у меня моего времени только 2 часа на уборку, топку, варку и писанье. Вы понимаете как всё это делается (по молниеносности и плохости!). Потом — провести его подышать, потом завтрак, потом посуда, потом опять в школу, и опять из школы, и поить его чаем, и т. д., а вечером — голова не та, слова не те.


Вера, был совершенно изумительный доклад Ходасевича о Белом:


ЛУЧШЕ НЕЛЬЗЯ.[976 - Доклад В. Ф. Ходасевича, посвященный памяти скончавшегося 8 января 1934 г. Андрея Белого. Стихи А. Белого прочли Н. Берберова и В. Смоленский.] Опасно-живое (еще сорокового дня не было!), ответственное в каждом слоге — и