* * *

Растворяю окно: гора или облако?


(Не стих, запись)


* * *

Хочу написать Окно (за кисеей).


Запись одной весны (книга). Устрашает необходимость фабулы. Люблю не людей, но души, не события, а судьбы под строкой: а со-бытиё — СО ВСЕМ. Я не умею выдумывать, брезгую вымыслом. Так прекрасно всё спелось без меня.


* * *

Не люблю из черной работы — только мытье полов: чувствую действительное унижение: долу перед прахом (который отрясают с ног). И унижение не только пропуск одного-двух слов, просто: мне на четвереньках — низко. Пол хорош для лежания: вытянувшись как мертвец.


Проще: не люблю из черной работы — только мытье полов: слишком помойно.


* * *

Я не изгоню из этой книги людей, они в нее сами не войдут (как в мою жизнь).


* * *

Весна: звенящее, сквозное, не оперенное.


* * *

Котел. — Платформа. — Въезд. — Колодец. — Лысая гора (можжевельник). Дубовая рощица.


* * *

«Что с ним сделала жизнь». Жизнь, — но ведь это вёсны и лета и осени и зимы, и разливы рек, т. е. опять вёсны — и лета — что они с нами — нам — делали, кроме доброго?


«Что со мной сделала жизнь» — стихи.


* * *

Люби другое, и страдать будешь от другого — и страдать будешь по-другому: по-своему: родному сверху: высокому.


* * *

— Просквозило всю голову!


(на горе)


* * *

Встречи с Пастернаком, на платформе, ожидая поезда в Прагу.


* * *

Моя душа теряет голову.


* * *

Памятью и рассудком помню, что есть другая жизнь — горячая, где жарко. Сердцем — нет: оно всецело на службе моих горных подъемов (т. е. ног, и легких, и лба).


* * *

Весну этого года я увидела черной, в темноте, скорей услышала, чем увидела — в шуме разлившегося ключа, поздно вечером, когда уже ничего не видно.


* * *

Это книга отрешения: платье всё время падало, я его вяло удерживала — и вдруг задумалась, загляделась, а оно — пропуск одного слова — скользнуло и вот — кружком как пес у моих ног: жизнь.


* * *

Быть действующим лицом — да, если бы не с людьми! В лесу, например, — действующим лицом.


Мне плохо с людьми, потому что они мне мешают слушать: мою душу — или просто тишину.


Такой шум от них! Без звука. Пустой шум.


* * *

Знаю, что весна со мной сотворит — что не знаю (то, чего еще не знаю).


* * *

Запись моих близоруких глаз.


* * *

Я знаю, что за облаком — боги. Два слова во мне неразрывны: боги и игры. А наших земных игр не люблю: ни взрослых, ни детских.


* * *

Почему такая свобода во время сумерок? Уверенный голос, шаг, жест. А я знаю: лицо скрыто! Свобода маски. Мне в жизни нужно, чтобы меня не видели, тогда всё будет как пропуск одного слова. Исчезнуть, чтобы быть. (Не смерть ли?)


* * *

Я не больной. Больной неустанно меняет положение, потому что дело не в кровати, а в нем. Я металась, пока не напала на одиночество (единственный бок одиночества). Следовательно, дело было в кровати, а не во мне.


* * *

6-летний мальчик, сын режиссера, целует ручку. Ах, если бы не режиссера сын, а сапожника! — Сам —


(NB! Странно: переписываю эту запись — речь о Лелике Туржанском [110 - Олег Вячеславович Туржанский (1916 — 1980) — сын Александры Захаровны Туржанской (урожд. Дмитриевой, ? — 1974), до эмиграции — актрисы, и Вячеслава Константиновича Туржанского (1891 —1976), знаменитого кинорежиссера.] — как раз в день его шестнадцатилетия: 25-го июля 1932 г. Он более чем когда-либо «целует ручку».