учителя, не ставшие моими учениками! О, мои юные ученики, ставшие моими учителями! — Спасибо. —


* * *

Я поняла: Вы не мой родной сын, а приемыш, о котором иногда тоскуешь: почему не мой?


* * *

Русский народ царственен: это постоянное: мы, наше. (Написала и поняла: как хорошо перекликнулось с Моисеем! Как неслучайно царская дочь над корзиной!)


* * *

(Мы, наше можно также понять как ничье, безымянно-божье. Вне гордыни сверху: сиротства: я. Но тогда и царское: Мы, Наше — ничье, безымянно-божье, вне уродства: гордыни: я. Мужик как царь: один за всех. 1932 г.)


* * *

И еще: мужика «мы, наше» делает царственным, царя — народом. — И обоих — божьим.


* * *

Ломит голову. Ломаю голову.


Болезнь? Любовь? Обида? Сознание вины? Страх? Разочарование?


Оставляю болезнь: любовь, но чем любовь к кому-нб. может помешать Вашей ко мне дружбе? Обида — да, поводов много: просьба не писать (детское самолюбие), отзыв о Ходасевиче (дружеское самолюбие), отзыв о его жене (рыцарство?), упрек в эстетстве (человеческое достоинство). Сознание вины (т. е. содеянное предательство)? — но разве у меня есть виноватые? Разочарование: слишком сразу отозвалась: друг, я не обещала Вам быть глухой! Страх — вовлечься. Я не вовлекаю и не завлекаю, я извлекаю: из жизни. Потом: из меня сверху: себя — в Жизнь.


* * *

И последнее: просто-небрежность. Не верю в такую простоту. Небрежность — следствие.


* * *

Мне уже не так больно (7-ое, десятый день), еще десять дней — и пройдет, перегорит, переболит. У меня уже любопытство, горечь, враждебность скорее себе, чем Вам, но во всяком случае фраза не окончена


Горечь — это скорее холод чем жар. Вроде ожога льда.


* * *

8-го на горе


Мой (перечеркнуто). Нет, мне еще очень больно. Но я безмерно-терпелива. Сегодня утром — письмо, смотрю — не Ваш почерк, всё равно чей, раз не Ваш.


Завтра — две недели как я получила Ваше последнее письмо. Что я теряю в Вас? Да временное русло своей души, общий знаменатель дел и дней. Упор. Прицел. — Вы были моим руслом, моей формой. — Опять разливаться!


* * *

Дальше вырван листок, так что Бюллетень болезни действительно обрывается. На последующем последнем листке — книжка была очевидно для подсчета белья —


* * *

4 простыни — 4


наволочка — 1


мужских рубашек — 2 и 5 (одна верхняя)


воротничков —


носовых платков — 7


полотенец — 1


Дамских рубашек — 3


Дамских штанов — [224 - из чего не следует что я ходила без, очевидно были одни, которые непрерывно стирались.]


Фартуков — 2


лифчиков — 3


ночных рубашек — 1


Мужских? штанов — 1


* * *

В пояснение самой себе, а отчасти и себя — тогда и впредь:


* * *

Ceux qui vivent dans la retraite, dont les existences se déroulent dans la réclusion des écoles ou de tout autre lieu clos par des murs et gardé, sont exposés à être bientôt et pour longtemps négligés dans la mémoire de leurs amis, habitants d’un mond plus libre (clos non seulement par des murs, я, 1932 г.). Inexplicablement, peut-être, et juste à la suite d’une period de relations d’une rare fréquence, d’une succession de petits événement dont la suite naturelle semblerait plutôt encourager que suspendre la communication, survient un arrêtsoudain, un silence muet, un long espace d’oubli. Cet espace là est