любил, а допускал. 1933 г.)


* * *

В теле как в трюме

В себе как тюрьме


* * *

Из мыслей о редакторах и редакциях:


Ведь всё равно, когда я умру — всё будет напечатано! Каждая строчечка, как Аля говорит: каждая хвисточка! Так чего же ломаетесь (привередничаете)? Или вам вместо простой славы пропуск одного слова солнца непременно нужна пропуск одного слова сенсация смерти? Вместо меня у стола непременно — я на столе?


(И это — напечатаете!)


* * *

У Али восхитительная деликатность называть моего будущего сына: «Ваш сын», а не «мой брат», этим указывая его принадлежность, его — местоположение в жизни, обезоруживая, предвосхищая и предотвращая мою материнскую ревность (единственную, в которой страдание не превышается — не погашается — презрением!).


* * *

О безнравственности «института кормилиц»


Кормилица. Будь они, я бы конечно взяла кормилицу — («Барыня, у Вас молока как у мы-ыши», нянька Надя, 1920 г.) — и без всяких угрызений совести, по той простой причине, что мой ребенок — в мире — ценнее. Слишком мало шансов, чтобы у меня родился дурак, а у нее — Ломоносов.


(Хотя бы потому, что из нас двух я — Холмогоры! 1933 г. Или, во всяком случае, столько же.)


* * *

Стоило бы Канту (которого никогда не читала и не прочту) назвать свою книгу «Игры пера», как его бы столетия подряд упрекали бы в легкомыслии. Я слишком знаю portée [93 - важность (фр.)] (гипноз) названия. Это единственное в чем верит поэту — философу — высшему — критик. И почти всегда — зря. Так «Ремесло» мое, например, — вызов — и проверка, во всяком случае пропуск одного слова — нáдвое.


* * *

И меж твоим и моим сиянием

Не поскупился на расстояние

Бог...

(Б. П.)


* * *

...и дрожу в тепле.

Если бы знали как тесно в теле мне

Собственном —


* * *

пожелание к новому Году


Дорогая Марина и Рысь!


Желаю Вам Сына Бориса (непременно гения, не чета мне), чудесного подарка от Лисевны[94 - Так Аля называла О. Е. Колбасину-Чернову.] (платье или что-нибудь в этом роде), неожиданной откуда-нибудь получки, очень большой. Я не надеюсь, что мой скромный фартук может Вам доставить удовольствие. Прилагаю Вам при пожелании скромное иждивение, нá ночь, чтоб у Вас оно не переводилось все ночи 1925 г. Желаю Вам еще всё то, что желаете Вы.


Итак — с 1925 годом!


Целую, целую, целую Вас


Ваша, вечно Ваша Аля


Что будет в этот день (31-го декабря) с нами в 1926 г.?


P.S. Вашему сыну Борису будет почти что год.


* * *

Строки:


...Что с видом Сивиллы старой

Скучает по скалам

(Ель)


* * *

Ель моя! Старая

Сивилла моя!


* * *

Мысль:


Есть люди, общество которых нас унижает. Это сложнее чем кажется. Люди, которые на нас линяют. (NB! самые слабые, самой слабой окраски: прочно-серой!) — На мою бессмертную душу?? — Нет. Но она, в их обществе, отсутствует, устраняется, оставляет меня одну aux prises avec[95 - в схватке с (фр.).] —. (Моя душа — не я, я, это я + душа. Мое осознание ее + она. Она, устраненная, я без нее — всё я: осознанное ее отсутствие: МИНУС.)


Две категории: одни унижают нас перед собою (мною), другие — перед лицом окружающих (NB! одного). Видя меня, напр., в первый раз с X., человек невольно объединяет нас, как бы мы ни различались. Это особенно распространяется у меня на женщин: я всегда чувствую себя ответственной за глупости, которые они говорят. Мне стыдно. Нечто родовое.