— вам до «товарищей» уютнее жилось и красивее? И никто в папахе к вам не врывался в квартиру и никто не уплотнял, не реквизировал, не национализировал княжеских имений? Красивенько вы тогда жили? А теперь — Прага и Париж — красивое чередование П и P — не правда ли?


Итак, папахи и «товарищи» — это неприятные вопросы быта. Каковы же сверхжизненные вопросы бытия?


«А помните наши вечера? Наш гадкий, но милый „кофе“, наши чтения, наши писания, беседы? Вы читали мне стихи из Ваших будущих сборников. Вы переписывали мои „Странствия“ и „Лавры“... Как много было силы в нашей неподатливости, как много в непреклонности награды! Вот это было наше БЫТИЕ».


Теперь мы видели наших великосветских эстетов во весь рост. Гадкий, но милый кофе на керосинке, стишки, взаимные комплименты, переписывание друг другу стихов. И это уже не быт, а бытие. И даже «героически-напряженное» бытие.


(«Правда», 6-го августа, среда, № 177. Статья Сосновского [78 - Сосновский Лев Семенович (1886 — 1937) — член РСДРП с большим до-революционным стажем, в 1917 г. — депутат Учредительного собрания от партии большевиков. С 1918 г. — постоянный сотрудник «Правды». В начале 1920-х гг. выпустил несколько книг. В 1927 г. исключен из партии; ненадолго восстановлен в 1935 г., затем вновь исключен. В 1937 г. репрессирован.].)


Моему заместителю по передаче своими словами Сосновского и К0 — привет.


МЦ


(NB! Статья, очевидно, перепечатка из Правды, а «заместителю» — очевидно автор служит в Наркомнаце, «Русский стол», т. е. там же и тем же где в 1918 году — я.)


* * *

Здесь конец черновой Тезея, возвращусь к ней летом 1926 г. (несколько писем к Рильке).



ЧЕРНОВАЯ (III В ЧЕХИИ)

Июль 1924 г.


(Тетрадь начата 4-го июля 1924 г., в Иловищах, близь Праги)


— «Eh bien, abuse! Va, dans ce bas monde il faut être trop bon pour l’être assez».

(Гениальное слово Marivaux)[79 - «Что ж, злоупотребляй моей добротой! В этом низком мире нужно быть добрым сверх меры, чтобы быть добрым достаточно». Мариво (фр.).Слова месье Оргона из второй сцены первого действия комедии Мариво «Игра любви и случая».]


* * *

— Для стихов. — Мысли.


(Переписано из промежуточной тетради)


* * *

Выранивающие ребенка

(руки)


* * *

Верность: осознанная единственность (осознание единственности) —


своя  | и другого,


своей |


себя  |


* * *

Верность: осознанная единственность пропуск одного слова и другого, две единственности, дающие единство. (Единственная возможность для меня верности.)


* * *

По этой примете Ахилл мог любить только Елену, настолько единственную, что от нее не осталось даже под строкой: ни одного изображения. (Подумать о моей Елене, семилетней, ничего не хотящей кроме — зеркала.) Пенфезилея ему — сестра. (Брат.)


* * *

И возвращаясь к первой записи: итак мне, для верности, не хватает только сознания единственности — в мире, раз навсегда, ни до ни после — другого. Не единственности для меня, — объективной единственности.


Короче и проще: верной можно быть только великому человеку. Не равновеликому (хотя и этого хватит!) ибо — ведь на часок и от себя сбегаешь? — а, если можно, выше.


* * *

Единственность для меня и есть объективная единственность, т. е. никогда объективно не-единственное я не осознáю и не утвержу для меня единственным. Мой масштаб и мировой здесь совпадают. С той разницей, что я единственность в мире чую раньше, чем мир.