кинематографией, нашей музыкой. Кстати: мы мало ценим те успехи, которые сделала музыка за это время.

Хотелось бы то же самое сказать о живописи, но пока приходится воздержаться. Она слишком фотографична. Она уступает другим видам искусства в деле выявления своих сил, талантов и т. д. Хотя уже есть интересные молодые художники. Они, конечно, явятся в большем количестве и с большей яркостью талантов.

Сделано много, но всего этого мало для страны. Надо усилить нашу творческую энергию. Нам следует к двадцати годам Советской власти дать некоторый итог всего, что сделано нами. Нам надо выразить успехи в каких-то больших вещах, в больших произведениях, в разных областях искусства.

Я глубоко уверен, что мы способны на это. Все предпосылки для этого есть. Ещё раз повторяю: есть для этого руководящая единая идея, которой нет нигде в мире, — идея, крепко оформленная в шести условиях Сталина, из коих для нас особенно важно понять и освоить четвёртое условие — условие «равенства», как его понимает марксизм.

У нас есть план, есть цель и есть источник энергии, заключённый в той универсальной идее, которая освещает все явления социальной жизни.

Что нам надо делать? Нам надо в наших разнообразных работах сомкнуться в единое целое.

Кинематография, несомненно, за последние годы достигла всеми справедливо признанного успеха. У нас есть «Чапаев». Недавно я видел удивительный фильм — «Граница», пожалуй, столь же красивый фильм, столь же мощный и столь же насыщенный, как «Чапаев».

Есть ещё много кинематографических вещей, достойных похвал, но это есть только первые победы, и всё-таки работа не так хороша, как должна бы быть.

Почему? Мне кажется потому, что нет, — как бы это сказать, чтобы не обидеть, — нет достаточной социальной грамотности, нет достаточно ясного представления о том живом материале, который мы изображаем.

По этой причине, подходя к делу с добрым намерением, в хорошей картине «Крестьяне» показаны мужики пожирающими — именно пожирающими — в поте лица пельмени. Совершенно нелепо и безграмотно и совершенно невозможно, чтобы мужик, который знает цену хлеба так, как мы этого не знаем, пельмени выкидывал в окошко. Этого не может быть. Лирический кулак и убийца, играющий на дудочке, — неправдоподобно.

Промахов такого сорта мы насчитываем много, и картин без этих промахов, за малыми исключениями, почти нет.

В картине «Юность Максима» автор-режиссёр, — не знаю кто, — не имея достаточного представления о подпольной работе, допустил немало фактических ошибок.

Недавно видел я две, правда, уже старые, картины товарища Довженко. В «Земле» он дал весьма много плоти, много натурализма, но типаж плоти подобран неудачно, в нём мало рубенсовской силы, и режиссёр актуального искусства прибегает к демонстрациям скульптурной неподвижности. «Иван» — картина внутренне неорганизованная, хаотичная, в ней человек не властвует делом, а раздавлен тяжестями вещества материи. На собрании рабочих женщина идёт к столу президиума так долго, что, кажется, она потратила на этот короткий путь минут десять. Безграмотны картины Петрова-Бытова, «Гармонь» Жарова и целый ряд других. «Пышка», «Лётчики», «Чапаев» и десяток подобных особенно выигрывают на фоне неудачных картин. Почти в каждой из них можно заметить тот или иной технический «трюк», режиссёрскую выдумку, и это говорит о том, что кинодеятели могли бы работать лучше, авторы сценариев — писать грамотнее.

Литераторы должны в деле кинематографии принять живейшее участие. Нужно сценарии делать