немного…

Любовь. Очевидно, что ванны вредны тебе…

Яков. Пожалуй, так… Но Лещ этот…

Любовь. Я приглашу другого доктора…

Яков. Неудобно… Лещ обидится…

Пётр(вставая). Извиняюсь… я занял ваш трон!

Яков(усмехаясь). Сиди, сиди. Я лягу на постель… мне и сидеть трудно!

Пётр(Любови). Ты видела Веру?

Любовь(устраивая Якова). Пришла?

Яков. Ну, что? Как она?

Пётр. Я не видел.

Любовь(Петру). Побудь здесь, я пойду к ней… (Уходит.)

Яков. Нестерпимо жалко бедную девочку…

Пётр. Разве человеку легче, если ты польёшь уксусу на рану его?

Яков(удивлённо). Ты точно Люба…

Пётр. Люба? Она всегда видит больше других и оттого такая злая… О, вот идут люди разума…

Яков(с гримасой). Они станут кричать здесь, эх…

Надежда(входит). Вы куда это спрятали Веру?

Александр. Как глупо!

Пётр. Она с мамой…

Надежда(присматриваясь). Ты что такой трёпаный? (Уходит в маленькую дверь.)

Александр. Как вы чувствуете себя, mon oncle?

Яков. Неважно… неважно…

Александр. Сердце? Helas… [9 - Увы (франц.) — Ред.] Закурим…

Яков. Я бы попросил тебя…

Александр. Ах, pardon! При сердце табак вреден, а также вино, женщины и всё остальное!

Пётр. Какой он остроумный, дядя!

Яков(грустно). Да…

Александр. А ты зачем здесь?

Пётр. Дядя, один гимназист — ужасный комик — однажды сказал:

Чтобы не повредить покою своему,
Не спрашивай людей — зачем и почему…

Александр. Му-му-му — какие-то телячьи стихи!

Надежда(выскакивает, возмущённая). Любовь просто обезумела от злости!

Александр(закуривая). Что ещё?

Надежда. Дядя, вы имеете на неё влияние, вы должны укротить её, она развращает Веру…

Яков(волнуясь). Развращает? Люба…

Надежда. Что за идеи у неё!

Яков(Александру). Я вас просил не курить здесь…

Александр. О, pardon!

Яков(слабо). Я не могу спорить, Надя, — мне худо… Но говорить так о Любе… прошу… не надо…

Надежда. Она внушает Верке мерзости!

Иван(идёт). Гм… а Леща всё нет…

(Маленькая дверь с шумом растворяется, выскакивает Вера, за нею идут Софья и Любовь.)

Вера(горячо, с тоскою). Вы обе — и ты и мама — ошибаетесь! Папа, ты честный, хороший человек!

Иван(торжественно). Несчастная! Тебе ли сомневаться в этом?

Пётр(грустно усмехаясь). Эх, Верка…

Вера. Папа, не говори так… с жестами! Пусть я дурная, пусть грязная, но ведь я — дочь тебе, я кровь твоя!

Иван. О, да, к несчастию…

Пётр. Какой прекрасный комик пропадает!

Вера. Папа, скажи мне, отвечай!

Яков(его не слышат). Уйдите… здесь не место…

Иван(отталкивая Веру). Ты не имеешь права спрашивать меня!

Вера. Не имею?

Иван(идя к Петру). Ты что сказал?

Александр(удерживая его). Стой, отец, я надеру ему уши.

Софья(спокойно). Не смей!

Пётр(выступая из-за её плеча). Хочешь драться, полицейский?

Иван. Вот! Вот, Надя…

Вера(с отчаянием). Папа, я тебя прошу…

Пётр(бледный, трясётся). Отец, она имеет право требовать у тебя ответа, она не знает — кто ты? Мы оба спрашиваем, — впрочем, я не буду, но ей, чтобы жить, нужно знать — честный ли человек её отец?

Иван(поражён). Что? Что?

Надежда. Петька, замолчи!

Софья(тихо, внушительно). Пусть они говорят!

Пётр. Я думаю, отец, что нечестные люди, больные — вообще, нехорошие люди — не имеют права родить детей…

Александр(усмехаясь). Вот осёл! Разве это делается по праву?

Пётр(пьянея от возбуждения). Отец, я так думаю! Разве дети для того, чтобы стыдиться своих отцов? Разве они для того, чтобы оправдывать и защищать всё, что сделано их