кричи! Их нужно проверить…

Антипа(входя на террасу). Ну, ты всегда заступаешься… где не надо! Проверить… что ж он сам — не может?

(Софья что-то строго шепчет ему, он мычит.)

Xеверн(Павле). Как поживаете?

Павла. Благодарю вас, хорошо…

Xеверн. Я очень рад.

Павла. Это вы — серьёзно?

Xеверн. Что именно?

Павла. Вас серьёзно радует, когда людям хорошо?

Xеверн(удивлён). О, конечно! Как же иначе? Несомненно. Когда всем хорошо вокруг меня — я выигрываю...

Павла. Как это просто и верно…

Xеверн. О, я очень люблю всё простое, оно именно — верно!

Антипа(Хеверну). Идём план-то смотреть…

Хеверн. Пожалуйста…

Антипа. Иди-ка ты с нами, Михаил! Софья, купили мы лес-то у предводителя — знаешь?

Софья. Нет, не знаю…

Антипа(Хеверну). Ты что ж, не сказал компаньонке-то?

Xеверн(хмурясь). Я был уверен...

Софья(брату). Сколько?

Антипа. Двадцать три…

Софья. Ты не хотел давать больше восемнадцати?

Антипа. Не хотел, а пришлось дать.

Софья. Почему же?

Антипа. Конкурент явился новый. После расскажу. Идёмте… Михаило — иди!

(Уходят. Хеверн идёт сзади. Софья, задумчиво покуривая, наблюдает за ним. Павла, прислонясь к перилам, стоит, опустя голову.)

Софья. Ты что грустишь?

Павла. Устала.

Софья. О чём беседовали?

Павла. Да… всё о том же… Он всё говорит, как любит меня… Я же знаю ведь это! А он — всё говорит, говорит…

Софья. Поди ко мне. Эх ты… птица!

Павла. Нет, право, ну — люблю, люблю… нельзя же всё об этом только!

Софья(грустно). Дитя моё, это очень худо, если нельзя говорить только об этом…

Павла. Да и все мужчины… Как он странно смотрит на тебя!

Софья. Кто?

Павла. Густав Егорович.

Софья. А! Он на всё так же смотрит. Хозяин.

Павла. Нравится он тебе?

Софья. Ничего, мужчина крепкий. С ним хорошо по железным дорогам ездить — нигде не опоздаешь…

Павла. Не понимаю. Это ты шутишь?

Софья. Многого ты, дружок, не понимаешь…

Павла(грустно). Да. Всё не так, как я думала…

Софья. Скажи ты мне — зачем ты вышла замуж за брата?

Павла. Я думала — иначе будет. Видишь ли — я очень боюсь всего… Всё чего-то жду… До двенадцати лет — отец пугал, потом — пять лет — в монастыре. Там тоже все в страхе живут; сначала боялись, что ограбят, — и тревожный год казаки стояли у нас и каждую ночь свистели все. Пьяные, песни поют. Монахинь — не уважали, и всё было нехорошо как-то. Все грешат против устава, злые все и друг друга боятся. Бога — тоже боятся, а не любят. Я и подумала: нужно мне встать под сильную руку — не проживу я одна как хочется…

Софья(задумчиво). Ты думала — Антипа сильный?

Павла. Он сам сказал. Мише — ничего не нужно, он чужой всем. А прежде сватались всё какие-то жадные…

Софья(лаская её). А я подумала о тебе плохо, Павля… Сначала, помнишь?

Павла. Да. Нет, я плохого не люблю, я боюсь его. Ты очень строго, бывало, смотрела на меня, и я от этого плакала в уголках… Хотелось подойти к тебе, сказать: я — не плохая, не жадная, — а смелости не хватило…

Софья. Ах, девочка, девочка, господь с тобою… Трудно тебе будет…

Павла. Мне уж стало трудно! Тут — Шохин ходит. Убил человека и — ничего, ходит!

Софья. Ты его оставь, не бойся! Он — не злодей, а несчастный…

Павла. А я думала пожить тихо, чтобы все вокруг были добрые, улыбались бы и верили, что ты никому зла не хочешь…

Софья. В это — не поверят, нет…

Павла. Отчего же, отчего?

Софья(встала, ходит). Не поверят… Ты очень хорошо сказала: чтобы все улыбались…

Павла. Как перед праздником: уже всё