исключили, то я считаю себя оскорблённым…

Вера(радостно). Браво! Вот видите, Якорев, вы можете говорить, как настоящий герой, благородно, горячо…

Якорев(повышая тон). Твоё поведение я называю свинством.

Вера. Ай, не надо ругаться!

Пётр(равнодушно). Иди ты к чёрту! Очень мне нужно знать, как ты думаешь о моём поведении… Перестрелял каких-то мальчишек — а стрелял со страха…

Вера. Врёшь, Петька!

Якорев(возмущён). Я? Со страха?

Пётр(лениво). Конечно. Испугался и давай палить без всякой надобности…

Якорев(угрожая). Это, мой друг, слова серьёзные.

Пётр(сестре, насмешливо). Его под суд надо отдать, а ты, дура, восхищаешься — герой!

Вера(растерянно). Да, герой… он — герой, только не умеет рассказывать…

Якорев. Я ухожу, Вера Ивановна! С тобой, Пётр, я поговорю после! Я тоже — дворянин…

Пётр(усмехаясь). Дуэль, что ли?

Вера(в тихом восторге). Нет? Якорев, неужели дуэль? Петя, милый!

Якорев(многозначительно). Я посмотрю… подумаю… (Идёт.)

Вера(провожая его). Прекрасно, Якорев, вы — благородная душа! Это правда — Петька загордился. Он познакомился с каким-то господином, может быть — революционером, и с той поры…

(Уходят. Пётр подходит к буфету, наливает водки, пьёт. Из своей комнаты, торопливо, как только может, идёт Яков.)

Яков. Дай мне воду, Петя.

Пётр. Это — водка.

Яков. Водка? Зачем ты пьёшь?

Пётр. Так. Должно быть, от зубной боли.

Яков. Э-эх, Петя! Дай скорее воды…

Пётр(подавая воду). Кто-нибудь плачет?

Яков. Да.

Пётр. Мама?

Яков(уходя). Люба…

Пётр. Давай, я снесу воду…

Яков. Нет. Ты не ходи туда…

Пётр(грубовато). Я не собираюсь…

(Входят Софья и г-жа Соколова — седая дама с измученным лицом, держится прямо, говорит негромко, с большой внутренней силой, и невольно внушает уважение к себе.)

Соколова. Вы понимаете, зачем я пришла?

Софья(не знает, как себя держать). Я получила ваше письмо… Петя, пожалуйста, оставь нас…

(Пристально глядя в лицо Соколовой, Пётр подвигается к ней, она тоже смотрит на него. Пётр, наклонясь, хочет протянуть ей руку, Софья становится между ними.)

Софья(суетливо). Прошу тебя, Петя! Пожалуйста, садитесь…

(Пётр уходит.)

Соколова(не села. Говорит сначала твёрдо, под конец не может сдержать волнения, но голос её звучит властно). Я пришла сказать, что мой сын не виновен, он не стрелял в вашего мужа — вы понимаете? Мой сын не мог покушаться на жизнь человека… он не террорист! Он, конечно, революционер, как все честные люди в России…

Софья(повторяет, ударяя на слове «честные»). Как все честные люди?

Соколова. Да. Вам это кажется неправдой?

Софья(не сразу). Я не знаю.

Соколова. Супруг ваш ошибся, указав на него. Ошибка понятна, если хотите, но её необходимо исправить. Сын мой сидит в тюрьме пятый месяц, теперь он заболел — вот почему я пришла к вам. У него дурная наследственность от отца, очень нервного человека, и я, — я боюсь, вы понимаете меня? Понятна вам боязнь за жизнь детей? Скажите, вам знаком этот страх? (Она берёт Софью за руку и смотрит ей в глаза. Софья растерянно наклоняет голову, несколько секунд обе молчат.)

Софья(с напряжением). Мы получили заявление террористов… они отрицают участие вашего сына…

Соколова. И этого, я думаю, достаточно для порядочного человека, чтобы признать свою ошибку…

Софья(тихо). Не говорите со мною… так строго!

Соколова(не сразу). Я прошу извинить меня.

Софья(вздыхая). Мне кажется, мы можем говорить иначе…

Соколова(наклонясь к ней). Да, как две матери… Ведь я не