лектричество действует. Эх, вот бы на эдаком покататься, покуда второе-то пришествие не настигло!

Приятель спросил, будто испугавшись:

— А оно будет, второе-то?

— Бают — будет.

— А кто придёт?

Старушка отвечает:

— Как нам, тёмным, знать? Наверно — вроде тебя, какой-нибудь эдакой.

Публика смеётся, а старушка, любуясь своей бойкостью, балагурит:

— Прокатиться бы разок да рассказать на том свете, какие у нас предметы делать научились.

— Ну, — говорит приятель, — ежели у тебя такая задача — садись, едем!

— Одна? Ты бы и соседок пригласил.

Натискал товарищ в сани пяток старух, повёз их в поле, гонит во всю силу, смеются старухи, повизгивают, как девушки, — довольны. Возвратился в село, а на площади уже сотни две народа, молодёжь издевается:

— Что, не пригодилось старьё, назад привёз?

— Почём с головы за провоз берёшь?

А один парень, будучи немножко под хмельком, ревниво и задорно спросил:

— На старухах колхоз строить хочешь?

В этом месте приятель сказал мне:

— Гляжу я на людей, слушаю смешки и думаю: должность моя вроде губернаторской, по старой мерке. А ведь в старину с губернатором этак-то и во сне не говорили, как со мной говорят. Думаю, и в душе солнце светит. Агитнули глубоко!

Подошёл ко мне солидный бородач, спрашивает:

— Куплена машина-то, или сами построили?

— Сами.

— В Горьком, значит. Так я и думал, а спросил для поверки. Вот видите, граждане, сами рабочие строят. Это надобно оценить. А стариков покатать можешь, товарищ?

Приятель мой покатал и стариков, а когда вернулись на площадь, бородач заявил, обращаясь к односельчанам:

— Он, граждане, товарищ этот, хорошо сделал, что вот показал нам, куда рублишки наши идут. А то мы здесь, в глуши, читаем, слышим — строят! А что строят — не видим. Поэтому я, в знак радости, приношу на заём двадцать пять рублей, — кто ещё желает?

И неожиданно «в знак радости» мужики собрали сто сорок целковых, так что шофёр даже предложил:

— Не поехать ли нам, товарищ Матвей, по краю народ катать? Большую помощь Автодору окажем.

Молодёжь празднично галдит, смеётся, а бородач всё настойчивее щеголяет своей гражданской сознательностью, внушая кому-то:

— При советской власти жизнь стала убедительная, она теперь и стариков переучивает.

— Переучишь вас, чертей болотных, — кричат ему из толпы.

Разгорается «спор двух поколений»; какой-то аккуратно одетый старец задорно говорит:

— Мы, старики-то, быстрей молокососов учимся, потому — сами много знаем…

— Не столько знаете, как воняете.

— Вредоносные вы…

— Не все! Знай правду — не все!..

— Забились в старину, как гвозди в стенку…

— Без клещей — не выдерешь.

— Выдирают…

Но большинство граждан, окружив аэросани, похлопывают и гладят машину ладонями, точно лошадь, и кто-то сообщает:

— Теперь и гражданин крестьянин в инженеры пройти может.

— Ну, а как же?

— Наша власть способствует…

Снова появился пьяненький парень и — задорится:

— А вот я, товарищ, пропиваю деньги! Заработал и — прогуливаю! Я гулять люблю…

— Озорничать, — подсказали из толпы.

— Правильно, — согласился парень. — Озорничать я — прилежный.

— А работать?

— И работать. У меня, товарищ, такие трудодни — ух! Могу с круга спиться…

Его уговаривают:

— Не дури. Не показывай себя глупее, чем ты есть.

— Я глупый? — кричит парень, явно намереваясь разыграть скандальчик, но его сжимают и оттирают прочь широкие плечи «граждан крестьян». Слышно, как он орёт:

— А может, я со скуки