искренностью и правдивостью рассказ очевидца заканчивается следующим, полным горечи и скорби вопросом:



«Пройдёт зима. Оттает лёд, сковавший реки. Очистившись от льдин, вновь зажурчат приветно воды. Поля, впитавшие в себя потоки крови, опять мириадами колосьев зацветут…

Но очистятся ли детские сердца? Или в жизнь уйдут они с привычкой к крови и с безразличием к страданиям людским?..

Кто может с уверенностью ответить на этот вопрос? Мы знаем, что не все психические травмы неизлечимы. Вероятно, и поранения детской души также поддаются излечению. Но для залечивания таких ран необходимо прежде всего обратить внимание на самый факт поранения, необходимо затем серьёзно заняться лечением этих психических и моральных увечий детей.»


Эта картина игры детей с трупом не нуждается в пояснениях, читатель сам должен почувствовать и понять её мрачный, угрожающий смысл.

Разумеется, можно привести и ещё десяток подобных же фактов одичания детей, — фактов, которые война делает «бытовыми явлениями», как в своё время «бытовым явлением» была смертная казнь, тоже превращённая детьми в забаву, в игру.

Что внесут в жизнь дети, играющие с трупами, когда для этих детей наступит время сменить нас в жизни? Вот вопрос, серьёзность которого неизмеримо глубока.

Для нас, русских, всё ещё не воспитавших в себе уважения к человеку, для людей страны, в которой ценность жизни невероятно низка, — для нас этот вопрос имеет особенно трагическое значение, особенно жгучий смысл.

Как бороться с одичанием детей? Я не знаю, но думаю, что надо начать борьбой с одичанием взрослых. Ведь это они — хозяева жизни, они насыщают текущий день своими чувствами, настроениями, мыслями и хламом неосторожных слов, засоряющих душу, слов, пропитанных ненавистью, вызванной страхом, злобой, вызванной завистью.

Я предлагаю вниманию читателя эту книгу, составленную из писем и рисунков детей; эти письма и рисунки несколько иного тона и характера, чем приведённый выше рассказ корреспондента, — в этих письмах есть подлинное человечески детское.

И мне кажется, что нам, взрослым, нам, законодателям, чьи законы завтра будут, может быть, ниспровергнуты детьми, — нам следует знать, как мыслят дети о войне, необходимо считаться с этой новорождённой мыслью.

Формально в ней нет ничего нового, но в этих письмах и рисунках ясно звучит тот социальный идеализм, который создан мучительным трудом многих поколений наших предков.

Этот социальный идеализм — священная риза, которой облачены были души лучших, величайших людей земли, и вот именно эту ризу мы, одичавшие, раздираем в клочья.

Великая заслуга перед жизнью и людьми — сохранить в душе истинно человеческое в дни, когда торжествует обезумевшая свинья.

Именно к этому зовут нас письма и рисунки детей: храните в себе человеческое, боритесь за торжество человечности.



Привет крестьянству

Ещё недавно уста народа были насильно замкнуты, угнетена воля его и судьбы его решались людьми чужими, враждебными ему.

Ещё недавно казалось, что глуха, слепа, онемела Русь и большое сердце её, устав от обид, не чувствует, не понимает опасности, созданной для всей русской земли бесталанным царём и бессовестными слугами его. И как будто умирала Русь, в молчаливых муках доживая последние годы, последние дни.

Откуда же и как возникла та могучая, животворная сила, которая, освободив народ от врагов его, собрала ныне воедино всех вас, депутаты всероссийского крестьянства, собрала затем, чтоб вы, свободные люди, сами поработали над