написано:

«Когда я был таким, как вы, молокососом, я тоже хотел делать революцию, но, прожив три года в Мезени, вылечился».

— Чьи это слова? — с явным удовольствием спросил Конисский.

Много слышал я таких слов, а в 1907 году в сборнике «Вехи» прочитал:

«Мы должны быть благодарны власти за то, что она штыками охраняет нас от ярости народной».

Как известно, «Вехи» выдумал бывший «марксист» Струве, человек беспризорный, кочевой, ныне он перекочевал от марксизма уже к монархизму. В 1901 году я наблюдал, как курсистки и студенты почти молились на него, он был тогда «вождём» молодёжи. Думаю, что эти воспоминания достаточно красноречивы. Заключу их словами одного знаменитого анархиста:

«В молодости все мы очень храбро размахиваем революционными дубинками, а под старость они бьют нас по головам».

Всё это, не умаляя высокой оценки культурной работы, которую вела интеллигенция, заставило меня усомниться в её «любви к народу» и в её революционности.

Подлинную революционность я почувствовал именно в большевиках, в статьях Ленина, в речах и в работе интеллигентов, которые шли за ним. К ним я и «примазался» ещё в 1903 году. В партию — не входил, оставаясь «партизаном», искренно и навсегда преданным великому делу рабочего класса, и в окончательной победе его над «старым миром» — не сомневаюсь.


Я знаю, граждане: всё, что говорится мною здесь, — для вас не убедительно, знаю, что бесполезно указывать вам на огромные достижения Советской власти на пути строительства рабочего государства. Понимаю, что другой на моём месте не стал бы отвечать на ваши грязненькие, визгливые письма. Но у меня есть своё отношение к людям, — отношение, воспитанное моим опытом, моим знанием, как трудна жизнь, как много в людях животного, подлого, и знанием, что люди-то не очень виноваты в своих подлостях, ибо творят они их по внушению необходимости, по слабоволию, потому что строй жизни основан на жадности, зависти, на гнуснейшей жестокости человека к человеку. Угнетает, уродует людей проклятое прошлое и будет угнетать, будет уродовать до поры, пока мы не изменим самые основы жизни, её экономику.

Если я бываю груб, если употребляю резкие слова, — это не значит, что я оскорблён или хочу оскорбить, это не значит, что я забываю о том, как несчастны люди, как трудно им жить, как мало виноваты они в том, что глупы и жадны. Я не зол, но ненавижу прошлое, и ненависть моя часто не находит достаточно ёмких, твёрдых слов.

Я видел и вижу очень много мерзостей, но не очень люблю говорить о них. Не они меня интересуют, и не они — на мой взгляд — характерны для людей. Меня в юности глубоко задел за душу вопрос: как это случилось, как возможно, чтоб отвратительная наша жизнь создавала хороших людей? Не легко и не по книжкам только изучал я его.

Я твёрдо знаю, что основное качество человека — стремление к лучшему. Качеством этим обладают и другие животные, но человек развил его до степени основной своей силы, разумной силы. Это он создал и создаёт культуру. Умение находить, сравнивать, изучать полезное и вредное, красивое и уродливое вне себя и в самом себе — вот основная сила человека. Она толкала его создавать все условия для дальнейшего развития его способностей, и она победит всё, что мешает росту человека. Победит.

Вы, граждане, — люди с органическим пороком, с каким-то тёмным пятном в мозгах. Это пятно обладает способностью втягивать в себя и затем отражать явления, факты и мысли только отрицательного характера. В вашем мозгу непрерывно происходит