выигрывают?

Но критик не замечает, не слышит, что «как ни» не только в повелительном наклонении, но и фонетически не «музыкально». Могут указать: в первых строках «Воскресения» Лев Толстой трижды в одной фразе допустил «как ни». Но в этом случае даже и Толстому не следует подражать.

Молодые писатели ничего, кроме газет, не читают и, оглушённые сухим треском языка статей газетных, совершенно не слышат звуковых капризов языка живой речи.

Указывая одному литератору, автору большого романа, на то, как из двух слов, неосторожно поставленных рядом, образуется ненужное и, часто, смешное третье, я напомнил ему поговорку: «Кишка кишке кукиш кажет». Он опубликовал беседу со мною и повторил поговорку в таком виде: «Кишка кишке кажет кукиш», не заметив, что из двух последних слов поговорки в третий раз образована «кишка-же», — игра языка, которая и делает поговорку интересной помимо её образности. Такая глухота весьма обычна у молодых писателей. В одной рукописи читаю:



«Сняв комнату на день раньше её»…


В другой:



«Он писал стихи, хитроумно подбирая рифмы, ловко жонглируя пустыми словами», — автор не слышит в своей фразе хихиканья, не замечает «мыло».


Третий пишет:



«Сквозь чащу кустарника продирался мокрый Василий и истошно кричал: «Братцы, щуку пымал, ей-богу!»


Первая щука — явно лишняя. Признаки такой глухоты неисчислимы в «творчестве» начинающих писателей.


Социальная их малограмотность кажется ещё ниже литературной. Историю литературы они не знают, классиков читают мало, действительность изучается ими по газетам и как будто лишь для того, чтобы выудить из газетной статьи тему для стишков «на злобу дня». Их письма ко мне и записки, которые они подают на собеседованиях со мною, поразительно анекдотичны. Так, например, один из них жалуется:



Я написал:

Шумит весной зелёный бор,

Гудит зелёный бор весной,

а редактор сказал: это из Некрасова, которого я не читал ещё.

Как реагировать на ошибку редактора?


Можно бы посоветовать: прочитайте Некрасова, но на записки такого рода обыкновенно не отвечаешь, не желая, чтоб стихотворца осмеяли. Довольно часто спрашивают:



«Неужели для писателя необходимо иметь дарование или талант?»


Или так:



Что же должен делать каждый писатель, чтобы дойти до конечного оформления? Неужели нужно изучать математику, астрономию и ещё нечто в этом роде?


Есть и такие вопросы:



Каков ваш взгляд на женщин-писателей, действительно ли они писатели?


Записки, которые подавались мне на собраниях в разных городах, делятся на две группы. В одной преобладают интересы, так сказать, ремесленного, «цехового» характера: заявления обид на редакторов, на соседствующие литературные группы, на недостаток в «советской общественности» внимания к молодой литературе. Спрашивают:



«Как вы смотрите на успех Ф., не рано ли его хвалят?»,




«Почему не напишете в защиту Есенина против идиотских нападок на его поэзию?»,




«Правда ли, что Ан. Франс псевдоним Жореса?»,




«Считаете ли вы Короленко классиком?»,




«Кто был вашим учителем, кроме Толстого?»,




«Верите ли вы в бога?»,




«С чего вы начали писать — с желания заработать или это ваше призвание?»,




«Трудно учиться писать, когда тебя писатели не подпускают на десять шагов»,




«Одемьянили литературу. У нас в Грузии искусственно создают, а потом поощряют бездарных «пролетписателей», которых мы не читаем. Заговорите об этом где следует.