Которое догадалось бы монополизировать издательское дело и взяло бы на себя, — конечно, при финансовой помощи и указаниях правительства, — обязанность бороться против социалистической и вообще против антигосударственной литературы, всех этих Марксов и так далее. Очень странно, что перед войной, когда наша промышленность оживилась…

Достигаев. Так, так, так…

Виктор. Вы — иронизируете?

Достигаев. Я? Не туда сунул валета и — наказан за это. (Мешает карты.)

(Алексей — возвратился, шепчется с мачехой, она отрицательно качает головой.)

Виктор(несколько обижен). Я совершенно убеждён, что право идеологического питания страны должно принадлежать тому слою общества, в руках которого сосредоточена промышленность и торговля…

Достигаев. Право сажать на диэту, значит? Например: ешь одну телятину? Читай только жития святых? Эх, Виктор, Виктор, — твоими бы устами да бордо пить, тёпленькое, сант-эстеп, ласковое такое винцо!

Елизавета. Принести?

Достигаев. Виктор — по-русски значит победитель? Просто всё у тебя, ясно и — правильно: монополия — полезна, социализм — штучка вредная, сухая трава — сено. Однако надобно соображать не только о качестве, но и о количестве… Вот есть такие доктора, ядами лечат, — понимаешь? — ядами! Берут каплю наисильнейшего яду, распускают её в бочке чистейшей воды и дают больным воды этой по одной капле в сутки…

Виктор(неохотно). Это вы… очень остроумно…

Достигаев. Ну, положим, не очень. И это — не я, а — доктора. А рассуждаешь ты — без учёта большевичков…

Виктор. Учредительное собрание раздавит их…

Достигаев. Ой-ли?

Виктор. Неизбежно уничтожит.

Достигаев. Та-ак! Но — ежели уничтожим всех мух — из чего слонов будем делать?

Елизавета. Ох, Вася, не люблю, когда ты говоришь, как сумасшедший. Вино — сюда или в столовую?

Достигаев. В столовую. (Смотрит на Виктора, Алексея, дочь.) Ну, вы тут идеологически пожуйте чего-нибудь, а в столовой выпьем… Лизавета, погоди-ка… (Ушёл вслед за женой.)

Виктор. До чего… живой человек Василий Ефимович!

Алексей(угрюмо). Поживи с ним, — узнаешь, до чего!

Виктор. Вам нравится моя идея?

Антонина. Идея? Какая?

Виктор. Монопольного книгоиздательства?

Антонина. Разве это — идея? Это — торговля. Вы собираетесь торговать книгами, книгами торгуют так же, как сапогами, утюгами…

Виктор. А вы все мечтаете о высоких целях? Я допускаю, что — с какой-то высшей точки зрения — торговля книгами вульгарное дело. Но высшая точка только потому полезна, что, падая с неё, мечтатели разбиваются насмерть.

Антонина. Эта сентенция мне знакома. Не помню, у кого я прочитала её.

Алексей. Не злись, Антошка!

Антонина. Я не злюсь. Мне холодно. (Ушла в маленькую дверь.)

Виктор. Дьявольски избалованы купеческие дочери.

Алексей. Не все.

Виктор. Наиболее интересные.

Алексей. То есть — богатые.

Виктор. Ты — проиграл вчера?

Алексей. Да… чёрт! И платить — царскими. А где я возьму царских? Мачеха — не даёт.

Виктор(закуривая). Офицеры играют в карты подозрительно счастливо.

Алексей. Напился я… Кто-то снял с меня часы, подарок отца. И револьвер пропал…

Виктор. Как думаешь: Антонина выйдет за меня?

Алексей. Конечно. Куда же ей ещё?

Виктор. Тебе не кажется, что Александра Булычова дурно влияет на неё?

Алексей. Едва ли… Антошка тянет куда-то в другую сторону.

Глафира. Просят в столовую.

Виктор(удивлён). А эта зачем у вас?

Алексей. Её Звонцова тоже выгнала, а у нас прислуга разболталась. Мачеха сманила Глафиру тотчас же после