архиерей в медведя стреляет.

Булычов. Ну, я устал. Прощай, Донат! А что-то нехорошо всё, братец мой, а? Как я захворал, так и началось неладное…

(Донат молча поклонился, уходит.)

Булычов. Аксинья, Шурку пошли мне. Ты чего мнёшься, Андрей? Говори сразу!

Звонцов. Я по поводу Лаптева…

Булычов. Ну?

Звонцов. Мне стало известно, что он связался с… неблагонадёжными людьми и на ярмарке в Копосове говорил мужикам противуправительственные речи.

Булычов. Брось! Ну какие теперь ярмарки? Какие мужики? И что вы все на Якова жалуетесь?

Звонцов. Но ведь он как бы член нашей семьи…

(Шура вбегает.)

Булычов. Как бы… Не очень-то вы его… своим считаете. Он вот и обедать по воскресеньям не приходит… Иди, Андрей… После расскажешь…

Шура. На Якова ябедничал?

Булычов. Это — не твоё дело. Сядь сюда. На тебя тоже все жалуются.

Шура. Кто — все?

Булычов. Аксинья, Варвара…

Шура. Это ещё не все.

Булычов. Я серьёзно говорю, Шурёнок.

Шура. Серьёзно ты говоришь — не так.

Булычов. Дерзкая ты со всеми, ничего не делаешь…

Шура. Если ничего не делаю, так в чём же дерзкая?

Булычов. Не слушаешь никого.

Шура. Всех слушаю. Тошно слушать, рыжий!

Булычов. Сама — рыжая, хуже меня. Вот и со мной говоришь… неладно! Надобно тебя ругать, а не хочется.

Шура. Не хочется, значит — не надо.

Булычов. Ишь ты! Не хочется — не надо. Эдак-то жить легко бы, да нельзя!

Шура. А кто мешает?

Булычов. Всё… все мешают. Тебе этого не понять.

Шура. А ты — научи, чтобы поняла, чтобы мне не мешали…

Булычов. Ну, этому… не научишь! Ты что, Аксинья? Что ты всё бродишь, чего ищешь?

Ксения. Доктор приехал, и Башкин ждёт. Лександра, оправь юбку, как ты сидишь?

Булычов(встаёт). Ну, зови доктора. Лежать мне вредно, тяжелею от лежанья. Эх… Улепётывай, Шурёнок! Ногу не вывихни, гляди!

Доктор. Здравствуйте! Как мы себя чувствуем?

Булычов. Неважно. Плоховато лечишь, Нифонт Григорьевич.

Доктор. Нуте-ко, пойдёмте к вам…

Булычов(идя рядом с ним). Ты давай мне самые злые, самые дорогие лекарства: мне, брат, обязательно выздороветь надо! Вылечишь — больницу построю, старшим будешь в ней, делай что хочешь…

(Ушли. Ксения, Башкин.)

Ксения. Что сказал, доктор-то?

Башкин. Рак, говорит, рак в печёнке…

Ксения. Ух ты, господи! Что выдумают!

Башкин. Болезнь, говорит, опасная.

Ксения. Ну конечно! Всякий своё дело самым трудным считает.

Башкин. Не во время захворал! Кругом деньги падают, как из худого кармана, нищие тысячниками становятся, а он…

Ксения. Да, да! Так богатеют люди, так богатеют!

Башкин. Достигаев до того растучнел, что весь незастёгнутый ходит, а говорить может только тысячами. А у Егора Васильевича вроде затмения ума начинается. Намедни говорит: «Жил, говорит, я мимо настоящего дела». Что это значит?

Ксения. Ох, и я замечаю — нехорошо он говорит!

Башкин. А ведь он на твоём с сестрой капитале жить начал. Должен бы приумножать.

Ксения. Ошиблась я, Мокей, давно знаю — ошиблась, Вышла замуж за приказчика, да не за того. Кабы за тебя вышла — как спокойно жили бы! А он… Господи! Какой озорник! Чего я от него не терпела. Дочь прижил на стороне да посадил на мою шею. Зятя выбрал… из плохих — похуже. Боюсь я, Мокей Петрович, обойдут, облапошат меня зять с Варварой, пустят по миру…

Башкин. Всё возможно. Война! На войне — ни стыда, ни жалости.

Ксения. Ты — старый наш слуга, тебя батюшка мой на ноги поставил, ты обо мне подумай…

Башкин. Я и думаю…

(Звонцов идёт.)

Звонцов. Что, доктор