быть во Фрейбурге (12 лет, сосновый лес).

— Просыпаюсь —

Мчимся. Кто-то догоняет. Не велосипед, не автомобиль. Опережает. Возвращается. Хочу к нему. Хочу сказать шоферу, чтобы остановил автомобиль. Шофера нет. Останавливаю. На дороге — мой прежний мальчик. Вижу, что он стал меньше ростом, подымаю для поцелуя голову выше, чем следует, делаю вид, что тянусь к нему, зная, что от этого он станет выше. И вдруг замечаю на нем женское — белое с цветами — платье. Но все-таки хочу уйти с ним от других.


* * *

Просыпаюсь. От груди — огромная, горячая волна.


* * *

— Аля принесла цветы Лиле. Узнаю случайно. — С 10 ч. утра до 2-х ч. Аля обратилась ко мне всего один раз: «Мама, можно» и т. д.

— Когда она с детьми, она определенно меня забывает. Только к вечеру, когда закат: «Марина! Какое красивое небо!»


* * *

Милый друг! Когда я не с вами, я не лицемерка. Защищая при Вас детей, я глубоко равнодушна к ним, когда я одна. Здесь четверо детей, и ни один из них до сих пор не знает, как меня зовут.

Когда в детстве (7 лет) я играла со взрослыми в карты и взятка была моя, я никогда не заявляла.

Так всю жизнь. Тогда от деликатности, сейчас от брезгливости.


* * *

«Взрослые не понимают детей». Да, но как дети не понимают взрослых! И зачем они вместе?!


* * *

Сытый голодному не товарищ. Ребенок сыт, взрослый голоден.


* * *

Детство. 6 или 7 лет. Таруса. Рябина. Рубят котлеты. Хлыстовки. Ягоды приносят.


* * *

В детстве я всегда рвалась от детей к взрослым, 4-х лет от игр κ книгам. Не любила — стеснялась и презирала — кукол. Единственная игра, которую я любила — aux barres,[132 - Бегать наперегонки (фр.).] 11 лет в Лозанне — за то, что две партии и героизм.

16-го июня 1918 г.

Антокольский о теософских, беатриченских, ясновидящих — непременно девических! — шеях:

«Такое впечатление, что они ее из лейки поливают».


* * *

Антокольский о Никодиме: «Он — гётеянец. Т. е. — нет — я неверно сказал, я хочу сказать, что к нему по ночам является пудель или Mater Dolorosa[133 - Скорбящая мать (лат.).]».


* * *

— В Польше есть почетная должность сторожа могилы Костюшко.


* * *

4-го июля 1918 г.

Аля: — «Марина! Что такое — бездна?»

Я: — «Без дна».

Аля: — «Значит, небо — единственная бездна, потому что только оно одно и есть без дна».


* * *

— «Марина! Неужели ты все эти стихи написала? Мне даже не верится — так прекрасно!»


* * *

6-го июля 1918 г.

«— Марина! Мы с тобою в разряженных именах: Ариадна — Марина».


* * *

Никодим (о подвиге):

— Самоуничижение — такой же инстинкт, как самосохранение.


* * *

Разница между мной (ребенком) и Алей:

— У Али восторг к своему (своей породе в мире) перевешивает сильное отвращение к чужому.

У меня — наоборот. (Было и есть).


* * *

Аля (пропустив, по свойственной ей медлительности, шарманщика):

— Марина! Я не особенно жалею, когда пропускаю какую-нибудь

радость, а когда горе — жалею. Я только одного горя бы не жалела:

видеть черта.


* * *

Аля:

— «Марина! —

С какой стороны — страна старины?» (В Кремле)

«Марина! Как старый лев лучше, чем старая женщина!»


* * *

Глядя в небо:

— «Марина! Как голубизна загребает белизну!»


* * *

— «Марина! Голова у меня тяжелая, как у памятника, только не на вес».

17-го июля 1918 г.

Хаос, взятый на учет.


* * *

Беззащитность рукописи (я).


* * *

30-го июля 1918 г.

Аля: — «Марина! Если бы