бестолково! Ведь он не изломал бы стула, если б ты предложила ему сесть.

Полина. Ты не права, нет… Разве можно сказать, что я дурно отношусь к рабочим? Но все должно иметь свои границы, моя дорогая!..

Татьяна. Затем я ее никуда не ввожу, как ты говоришь. Она сама идет… и я не думаю, что ей нужно мешать.

Полина. Она сама идет! Как будто она понимает — куда?

(Медленно идет Яков, выпивший.)

Яков(садясь). А на заводе будет бунт…

Полина(тоскливо). Ах, перестаньте, Яков Иванович!..

Яков. Будет. Бунт будет. Они зажгут завод и всех нас изжарят на огне… как зайцев.

Татьяна(с досадой). Ты, кажется, уже выпил…

Яков. Я в это время всегда уже выпил… Сейчас видел Клеопатру… это очень дрянная баба! Не потому, что у нее много любовников… но потому, что в груди у нее, вместо души, сидит старая, злая собака…

Полина(встает). Ах, боже мой, боже мой!.. Все шло хорошо, и вдруг… (Ходит по саду.)

Яков. Небольшая собака, с облезлой шерстью. Жадная. Сидит и скалит зубы… Уже сыта, все ела… но чего-то хочет еще… А чего — не знает… И беспокоится…

Татьяна. Замолчи, Яков!.. Вон идет твой брат.

Яков. Мне не нужен брат! Таня, я понимаю, меня нельзя уже любить… Но все-таки это мне обидно. Обидно… и не мешает мне любить тебя…

Татьяна. Ты бы освежился… Иди, выкупайся…

Захар(подходя). Что? Объявили уже, что завод закрывается?

Татьяна. Не знаю.

Яков. Не объявили, но рабочие знают.

Захар. Почему? Кто сказал им?

Яков. Я. Пошел и сказал.

Полина(подходит). Зачем?

Яков(пожимая плечами). Так… Им это интересно. Я им все говорю… если они слушают. Они меня любят, я думаю. Им приятно видеть, что брат их хозяина — пьяница. Это должно внушать идею равенства.

Захар. Гм… ты, Яков, часто бываешь на заводе… против этого я, конечно, ничего не имею!.. Но Михаил Васильевич говорит, что иногда ты, разговаривая с рабочими, осуждаешь порядки на заводе…

Яков. Это он врет. Я ничего не понимаю в порядках и беспорядках.

Захар. А также он говорит, что ты иногда приносишь с собой водку…

Яков. Врет. Не приношу, а посылаю за ней, и не иногда, а всегда. Ты же понимаешь, что без водки — я им не интересен!

Захар. Но, Яков, посуди сам, ты — брат хозяина…

Яков. Это не единственный мой недостаток…

Захар(обиженно). Ну, я молчу! Молчу! Вокруг меня создается непонятная мне атмосфера враждебности…

Полина. Да, это верно. Ты послушал бы, что тут говорила Надежда!

Пологий(бежит). Позвольте сказать… сейчас — сейчас убит господин директор…

Захар. Как?

Полина. Вы… что вы?

Пологий. Совершенно… убит… упал…

Захар. Кто… кто стрелял?

Пологий. Рабочие…

Полина. Схватили их?

Захар. Доктор там?

Пологий. Я не знаю…

Полина. Яков Иванович!.. Да идите вы!

Яков(разводя руками). Куда?

Полина. Как это случилось?

Пологий. Господин директор были в ажитации… и попали ногой в живот рабочему…

Яков. Идут… Сюда…

(Шум. Ведут Михаила Скроботова, под одну руку Левшин, лысоватый пожилой рабочий, под другую — Николай. Их провожают несколько рабочих и служащих.)

Михаил(устало). Оставьте меня… положите…

Николай. Ты видел, кто стрелял?

Михаил. Я устал… я устал…

Николай(настойчиво). Ты заметил, кто стрелял?

Михаил. Мне больно… Какой-то рыжий… Положите меня… Какой-то рыжий…

(Его укладывают на дерновую скамью.)

Николай(уряднику). Вы слышали? Рыжий…

Урядник. Слушаю!..

Михаил. А! Теперь все равно…

Левшин(Николаю). Вы бы не тревожили его в такую минуту…

Николай. Молчать! Где же доктор?.. Доктор