интересные…

Гриша(выпил). Ух! Сладко, а… здорово!

Цыганов(кланяясь Притыкиной). Весьма польщен… Юноша, запомните: эта влага называется — шартрез…

Анна(Притыкиной). Садитесь, пожалуйста…

Притыкина. Мерси! Я давно говорю Архипу, мужу то есть: «Окаянный! Познакомь с инженерами!» А он стращает: «Они, говорит, строгие». А вы вовсе не строгие, но, конечно, образованные и потому гордые… Что же? Всякому человеку погордиться хочется, — мы вот деньгами гордимся, а вы — науками… А у кого нет ничего, тот уж — что он? Вроде младенца, который год прожил да и помер, и сказать про него нечего! Я этак-то родила…

Анна(быстро встает). Может быть, вы пройдете туда, на веранду?

Притыкина. С удовольствием, дорогая вы моя, пройдусь! Какая вы приветливая, какая милая… И так я рада, что вы приехали, так рада! Городок у нас — милый, красивый, и кругом всё окрестности… и лесные окрестности, и полевые, и болотные… и клюква, уж столько клюквы!

Цыганов(посмотрел вслед дамам). Занятно, Жорж, право… интересная женщина!

Гриша(вдруг засмеялся). Она — дуреха!

Черкун. Что?

Гриша. Дура, говорю, она. Старая, а вышла за молодого замуж… Богатая она… Он все забрал у нее, а сам, конечно, бегает… Он — ловкий! Ух… отец идет! Заслоните меня… я еще хвачу…

(Цыганов закрывает собою Гришу. Гриша наливает большую рюмку ликера, быстро проглатывает ее и дико таращит глаза. Идет Редозубов, глядя исподлобья на Черкуна, за ним — Павлин с толстой тетрадью подмышкой.)

Редозубов(не кланяясь). Гришка! Ты чего тут делаешь?

Гриша(ухмыляясь). Так… ничего…

Черкун. Это я его пригласил…

Редозубов. Зачем?

Черкун. Нужно.

Редозубов. А он меня спросил, можно ли идти?

Черкун. Зачем?

(Молча смотрят друг на друга.)

Редозубов. Я его отец…

Черкун. Ну-с, долго разговаривать мне некогда… Ваш сын должен снять эту дурацкую шубу. Что за глупость!

Редозубов(удивлен). Позволь… что такое?

(Павлин осторожно отодвигается в сторону от Редозубова.)

Черкун. Если же он будет носить шубу, — я напишу воинскому начальнику, что вы заставляете вашего сына уклоняться от исполнения воинской повинности… вы поняли?

Гриша(вдруг). Папаша! Желаю в солдаты… ей-богу!

Черкун. Вы поняли? Это — уголовное преступление…

Редозубов(растерян). Погоди! По какому праву? Павлин, будь свидетелем… Гришка, ступай домой…

Гриша. Папаша! Не могу я похудеть… не могу!

(Притыкин стоит слева за деревьями.)

Редозубов(спокойнее). Ты, господин, приехал дорогу строить… Строй! Я тебе не мешаю… и ты в чужое дело не мешайся, да! И… и глаза на меня… зеленые глаза — не таращь… Григорий, домой! А я — жаловаться буду… я к губернатору поеду…

Цыганов(с ласковой улыбкой). И приедете на скамью подсудимых… Это в шестьдесят-то лет! Будучи городским головой, церковным старостой, кумом пожарного и прочее и прочее… Такая блестящая карьера и такой мрачный конец! Вы представьте себе это…

Редозубов. Григорий, иди домой, собака! Не слушай… не гляди на них…

Гриша(пьяно заплакал). Они тебя… в острог! И меня… в острог!

Редозубов(хватает его за руку). Иди, пес… (Быстро идет прочь.)

Черкун(вслед, спокойно). Почтенный, если вы побьете сына — это будет стоить вам дорого… (Идет за ними.)

Притыкин(удивлен). Испугался! Василий Иванов Редозубов — испугался!

Цыганов. Любит почет, а?

Притыкин. У-у, страсть! Ежели в могилу человека с почетом несут — он и тут завидует, так бы на его место и лег! Столбы каменные видели перед его домом? Улицу он ими загородил — хотел парадное крыльцо