достаточной духовной силы для того, чтобы разобраться в спутанных «для красы» только, только художественно, символах Розы и Креста. Конца судьбы Бертрана я продолжаю не знать, и пишу об этом Терещенке.

Весь день просидел Городецкий и слушал очень внимательно все, что я говорил ему о его стихах, о Гумилеве, о цехе, о тысяче мелочей. А я говорил откровенно, бранясь и не принимая всерьез то, что ему кажется серьезным и важным делом.


22 ноября

Утром — соображения насчет газеты, разговор с А. М. Ремизовым, которым постановлено: в субботу у А. В. Тырковой — соберемся: мы с ним, Садовской (литературный отдел; приезжает из Москвы, вызванный нами), Пяст («публицист с холодным эстетическим уклоном»), А. П. Иванов (художественный отдел), Н. П. Ге (библиография), Княжнин (сегодня мне ответ от него большой; очень он честный). В театральный отдел выдвигаем мы с Любой — В. Н. Соловьева.

От Фаддеева из Москвы получены книги: Балабановой, Кульчицкого; «Гюллистан» и стихотворения К. Павловой.

Усталость. Днем пошел погулять, но, конечно, затащился к букинисту и накупил книг (много и дешево). Воротясь, застал Ангелину, обедали, потом я уломал ее пойти на религиозное собрание. Она была там мила, внимательна, ее поразило все, она рада. Может быть, это принесет ей новое.

Доклад читал Никольский (профессор), доказывая (или ставя вопрос): мрачная сущность православия, которое до (приблизительно) основания Киево-Печерской лавры было иное (Владимир Святой и др.), возникла из дуализма богомилов с их учением о Сатанаиле, о том, что мир либо создан, либо проникнут злым началом (отсюда аскетизм). Возражали особенно хорошо: Мережковский (о том, что только исторический метод ведет к мертвечине, а необходимо применять «историко-психо логический», хотя бы в Ренановском объеме), Женя (очень понравился Ангелине), Карташев (длинная и блестящая речь с закрытыми (буквально) глазами; особенно поразило меня то место, где он говорил о том, что когда все споры и противоречия будут поставлены на истинную почву и доведены до конца, только и возникнет не евангельское, а неизвестное, больше евангельского, религия Иисуса Христа).

Мама, тетя. Масса знакомых. Разговоры с Алексеем Михайловичем и Тырковой о том, что соберемся в субботу у нее. Пяст — измученный. Зинаида Николаевна очаровательная и кривлялась, сердилась, зачем я не иду.

У милой — поверенный брата, брат, шубка. Поздно встала, теперь уютненько спит.


24 ноября

Вчера писал докладную записку Тырковой по поводу газеты («Искусство и газета»). Обедала Александра Н. Чеботаревская, пришедшая внешним образом с просьбой дать ей мою автобиографию и библиографию, а внутренне, я думаю, в связи с В. И. Ивановым (хотя об этом мало говорилось). — Совещание с А. М. Ремизовым о газете и «Сирине». — Буренин разнес меня за «Шаги командора». Вечером… тоска.

Сегодня: «Сатирикон» упорно печатает мое имя среди имен сотрудников, а у меня не было там стихов с 1907 года. Вчера Ахрамович по поручению Метнера очень скоро ответил мне с разрешением переходить в «Сирин». Кожебаткин устранен от «Мусагета» окончательно. Сегодня прислали из магазина Сытина предложение подписать условие и получить деньги за книжки и альманах (детское). Подписал и получил. Телефоны от А. П. Иванова, Пяста, Терещенки, Садовского. Переговоры с А. М. Ремизовым. Ответ Ахрамовичу. Книга рассказов от И. А. Новикова.

Письмо от Н. Н. Скворцовой — о смерти.

У милой — опять жар, простудилась. Купил ей пирожных у Кестнера и фруктов у Квинта-Сенкевича.