отбиты,
Дай хоть с мизинца ноготок!»
На всем скажу рукой сердитой
Раздергивает жар-платок.

Рвет надвое платок-ширинку,
И, голову пригнув к плечу:
«На, барабанщик, половинку!
Другая будет трубачу».


* * *

Песнь прежалостную тут мы споем:
Как прощалась Царь-Девица с конем.

Как дружочка за загривок брала,
Сахарочку в рот брусочек клала,

Целовала как, огня горячей.
Промеж грозных, промеж кротких очей,

Прижималась как — щекой золотой
К конской шее лебединой, крутой…

Повязавши как шнурком поясным,
В ножки кланялась поклоном земным,

Как покорно — что гайдук-есаул —
Белый конь в ответ колено согнул,

Как пригнушись, чтоб не слышал никто,
Сотворила ему речь на ушко.


* * *

И еще-то мы прибавим к сему,
Как все слезки до единой ему

Сцеловала — ровно брат-ей-жених —
С карих ласковых очей дорогих,

Как все жилы напружились на лбу,
Себе в кровь как закусила губу.

Как по сходням взошла
Стопудовой пятóй,
Как прах с ног отрясла,
Как махнула рукой.

Полк замертво свалился пьяный.
Конь пеной изошел, скача.
Дух вылетел из барабана.
Грудь лопнула у трубача.


* * *

«Что за костер это мчится в степях синих вод?»
— То сваму счастью навстречу красотка плывет.

«Кто ж у ней славно так правит рулем-кораблем?»
— Море им правит, так вóт он и прет напролом!

«А под шатром-то, с лицом-то как шар золотой,
Что там за Воин — за Ангел — за Демон такой?

Каску хвостатую ветр ему сшиб набекрень,
Ростом-то — башня, в плечах-то косая сажень!

В хладной пучине, чай, крестит купецкую тварь?»
— Мчит на смотрины, а имя ему — Дева-Царь.

«Как это?» — Так это! — «Что ж за краса без косиц?»
— Кос всюду досыта! А светлолиц, круглолиц, —

Солнцу на ревность! — «Уж больно плечá высоки!»
— А поясочек-то! Перстень берет в пояски!

Спорить-то нечего! Каб не свобода-душа:
Кабы не плечики — вся б в перстенечек прошла!

Так, почаевничав позавчерашним хвостом,
Спор-заводили-беседу акула с китом.


* * *

Отдыхает зыбь-красотка
От ночи своей от ндравной.
Идут ровно, идут славно,
Идут славно, идут ходко.

Словно месяц в полнолунье —
Звон собой все море занял.
Струнки, струнки-говоруньи,
Жилочки мои бараньи!

Лежит Царский сын на спинке,
Гусельки зажал любовно,
Ходят пальцы без запинки,
Ходят славно, ходят ровно.

В чудный час передвосходный
Мой совет тебе — кто б ни был!
Меняй страстный путь на водный!
Бросай бабу, — иди к рыбам!

Говорят: яд рыбий горек,
Говорят: яд бабий — тоже!
Да по крайности не спорит,
Как с нее сдираешь кожу!

Бабе: дура! она: рóдный!
Ты ей в рыло, она: милый!
Не теряй на подлость силу
В чудный час передвосходный!

Эх вы, царские сыночки!
Эх мы, сосны-чернолесье!
— Ни денек тебе, ни ночка,
Ни заря тебе, ни месяц.

Ни корабь тебе, ни зыбка,
В ней ни муж тебе, ни дева,
Ни гармонь в pyкаx, ни скрипка,
Ни те вправо, ни те влево…

Вдруг как вскочит корабь-лодка,
Как припустится с прискоком!
Уж не ровно, уж не ходко:
Идут скоком, идут боком.

Уж такая дурь да дикость,
Новгородское аж Вече!
«Ну-кось, дядька, погляди-кось:
Ай корабь какой навстречу?»

Отвечает тот, осклабясь:
(Дух учуял Царь-Девицын!)
«Ни в волне мозгов, ни в бабе!
Стало — нечего дивиться.

В море плыть — не землянику
Брать, аль в