лиясь,
Белой фатой — виясь,
В небе — заря взялась,
В травке — тропа взялась.

И по тропе по той,
Под золотой фатой,
Плавной, как сон, стопой —
Матерь с дитей.

В белых цветах дитя —
Словно в снегах — дитя,
В белых холстах дитя —
Как в облаках — дитя,

В pyчкe платочек-плат
Алый-знать-клетчатый,
И голубочек над
Правым над плечиком.

Остолбенел Егор,
Стоит навытяжку.
И тут, потупив взор,
Им молвит дитятко:

«Зачем шесты трясти?
Скворцы — ручные все.
Зачем кремень в горсти?
Мы здесь родные все».

И ручкой манит их,
И ручки тянет к ним,
И на ушко словцо
Шепочет маменьке.

Побагровел Егор.
А тот-то: «Братец мой!»
Побагровел Егор, —
Да как раскатится!

Да как взгремит в упор:
— Твой золоченый тын!
А я — так вор-Егор,
Егор — ничей я — сын…

А волк-то вторит, сват:
— Наш невысокий чин.
Егор он — волчий брат,
Егор — ничей он сын.

(А сам-то желтый глаз
Скосил на птиченьку.)
И серебром смеясь.
Им молвит дитятко:

— «Ты злость-то брось, родной.
Ты мне насквозь родной!
Не только гость ты мой,
Не быть нам врозь с тобой…

Ты приходи, Егор,
Ко мне по яблочки!»
Ему в ответ Егор
С великой наглостью:

— «Что надо — сам беру,
Мой путь — к чертям в дыру,
Моя вся кровь в жару,
Овец сырьем я жру!»

А волк-то вторит, — сват,
Клыками хвастая:
— «На кой нам черт твой сад.
Раз мы зубастые!»

Глядят на друга друг,
Да вдруг — глядите-кось:
Платочком слёзку вдруг
Смахнуло дитятко.

Слеза-то крупная,
Платочек клетчатый.
И голубочек-Дух
Вздрогнýл на плечике.

В большом смятенье двор,
Скворцы всполохнуты.
Стоит как столб Егор,
Да вдруг как грохнется!

В мох-дёрн-песок-труху
Всем лбом — как вроется!
И голосок вверху:
— «Не плачь, — устроится!»

А Дух-то вторит-свят,
Крылами плёская:
— «Егор, весь гpex твой снят
Одною слёзкою!»

Лежит ничком наглец,
Прах-землю лопает.
Что в ледоход гребец,
Плечьми работает.

Как пудовик-битюг
Под грузом — дышит-то!
И с материнских рук
Склонившись — дитятко:

«Рви, рви, опять взращу!
Семян-то множество!»
За обе рученьки
Его — на ноженьки.


* * *

Раскрыл глаза Егор:
Глазам не верится!
Где царский тын-забор?
Стоит под деревцем.

Как сахарком-песком
Стоит осыпанный.
А рядом волк ползком,
С глазами сытыми.

Как будто сон какой!
Где царь тот крохотный?
Прикрыл глаза рукой. —
Рука мокрехонька!

А волк-то вторит-вор:
— «Теперь — хоть в чайную!
Какой же волк-я-вор,
Раз я раскаянный!

Ох, мой носок в пуху!»…
А деревцо вверху:
— «Рви, рви, опять взращу!
Греши, опять прощу!»



Пастушество

Побросали белочки
Орешки-горошинки.
То на дудочке-сопелочке
Пастушок хорошенький

Тоску-скуку, злую гостью
Выпроваживает.
К тростнику припав — со злости
Грудь надсаживает.

От сопенья-того-дýду —
Щеки лопаются.
От сопенья того — с дубу
Белки хлопаются.

Так орешками и сыплются в лопух.
То Егорушка-безродный свет-пастух.

А овцы? — Таковски:
Жирнее поповских.

А телки? — У волка
Спроси, — глаже шелку.

А волки?
— Зубами им щелкать!

А пес-то? Овчар, чай?
Овчар, да прежаркий!
А так что волчок
У нас серый — в овчарках.

В овчарках-в подпасках:
И вору острастка,
И стаду опаска:
В сем деле