жив
Бог! Глядел-не смаргивал! —
Бита нá голову их
Девятая Армия.

В солоноводных Сивашах
— Латышки, плачь об латышах! —
Осиротили латышат,
Перетопили
  — лотошат
Ведь! никуды ж ведь! никаков
Латыш — ни их, ни наш.
Навеки вечные веков
Слились: латыш: Сиваш.

Начат 1-го августа 1928 г., в Понтайяке (Жиронда)

Кончен 15-гo мая 1929 г., в Медоне (девять лет с майского Перекопа)


Переписан в эту книжку 5-го — 8-го сентября 1938 г. в Dives-sur-Mer (Морском Диве) — Calvados.


* * *

Последнего Перекопа не написала — потому что дневника уже не было, а сам перекопец (который коню скормил сирень — «а может быть это была яблоня — не знаю» — так что за сирень не отвечаю, за скорм — да) к Перекопу уже остыл — а остальные, бывшие и не остывшие — рассказывать не умели — или я не понимала (военное).

Так и остался последний Перекоп без меня, а я — без последнего Перекопа. — Жаль. —

МЦ.


NB! А может быть — хорошо, что мой Перекоп кончается победой: так эта победа — не кончается.


Если когда-нибудь — хоть через сто лет — будет печататься, прошу печатать по старой орфографии.

МЦ.

Париж, 7 января 1939



Сибирь

Казацкая, татарская
Кровь с молоком кобыл
Степных… Тобольск, «Град-Царствующ
Сибирь» — забыл, чем был?

Посадка-то! лошадка-то!
А? — шапка высока!
А пустота под шапкой-то!
— С доставкой ясака.

Как — «краше сказок няниных
Страна: что в рай — что в Пермь…»
Казаки женок сманенных
Проигрывали в зернь.

Как на земле непаханной
На речке на Туре
Монашки-то с монахами
В одном монастыре

Спасалися. Не курицу —
Лис, девку подстерег
Монах. Покровско-Тушинский
Поднесь монастырек

Стоит. (Костлявым служкою
Толчок: куды глядишь?
В монастыре том с кружкою
Ходил Распутин Гриш.)

Казачество-то в строгости
Держать? Нашел ягнят!
Все воеводы строятся,
А стройки — все-то в ряд.

Горят! Гори, гори, Сибирь —
Нова! Слепи Москву —
Стару! Прыжками рысьими,
Лисьими — к Покрову —

Хвостами — не простыла чтоб
Снедь, вольными людьми:
Иванищу Васильичу
Край, Строгановыми

Как на ладони поданный.
Ломоть про день-про чёрн
Как молодицы пó воду —
Молодчики — по корм.

В такой-то — «шкуру сдергивай»
Обход — «свою, д…мак!»
Самопервейшим жерновом
Ко дну пошел Ермак.

Прощай, домоводство!
Прощай, борода!
Прощай, воеводство!
Петрова гнезда

Препестрого пуха,
Превострых когтей
В немецком треухе —
Гагарин Матвей.

Орел-губернатор!
Тот самый орел,
От города на три
Верстищи Тобол

Отведший и в высшей
Коллегии птиц
За взятки повисший
Петровой Юстиц —
Коллегии против.

Дырявый армяк.
Взгляд — смертушки просит.
— Кто? — Федька-Варнак.

Лежу на соломе,
Царей не корю.
— Не ты ли Соймонов,
Жизнь спасший царю?

(С ноздрею-то рваной?)
— Досказывать, что ль?
И сосланный Анной
Вываривать соль

В Охотске.
  — В карету!
Вина прощена.
Ноздря — хоть не эта —
А приращена.

И каждый овраг
Про то песенку пел:
Как Федька-Варнак
Губернатором сел
Тобольским.

  Потомства
Свет. Ясен-Фенист!
Сибирское солнце —
Чичерин Денис.

В границах несведущ.
Как солнце и дождь
Дававший на немощь,
Дававший на мощь.

Речь русскую «нате» —
Внедривший-словцом,
В раскрытом халате,
С открытым лицом,

С раскрытою