мало. Всё».


* * *

(NB! Первая Мурина фраза.)


* * *

(О Есенине) — У Есенина был песенный дар, а личности не было. Его трагедия — трагедия пустоты. К 30-ти годам он внутренно кончился. У него была только молодость.


* * *

(Пел — и пил.)


* * *

Аля в детстве говорила: горблюд, а Мур, сейчас: люблюд (от: люблю).


* * *

Июнь 1927 г.


Слово научило меня всему. (Даже хозяйству.)


* * *

В какую-то секунду пути цель начинает лететь на нас. Единственная мысль: не уклониться.


* * *

О Лейтенанте Шмидте Б. П.[28 - Речь идет о поэме Пастернака «Лейтенант Шмидт» (1926–1927), третью (заключительную) часть которой Пастернак послал Ц. в конце мая 1927 г.] — Победа человека, который не есть ты, которого в тебе нет. Победа всех против одного. Шмидт ноет. Шмидт слюнит. Шмидт нытик. Слезь и слизь.


* * *

Письма Шмидта — срифмованный жаргон 1905 г.


* * *

— Дети, вы меня сбросите!


* * *

— Дети, вы меня вспомните!


* * *

Le moule en est brisé.[29 - Форма разбита (фр.)]


(Надпись на могильном камне.)


* * *

Поэзия


Это сочинила одна семилетняя крестьянская девочка, когда мы на Оке катались на лодке:


Серафима-отца

Окатила овца


* * *

Не глазами, а слезами

Я глядела на тебя


* * *

(Конец записной книжки 1926 г. — 1927 г.)


* * *

Мур — осень-зима 1938 г. Пастёр


Tu es en lutte perpétuelle contre les choses (inanimées) inertes.[30 - Ты находишься в непрестанной борьбе с неподвижными (неодушевленными) предметами (фр.).]


* * *

Я: — Почему у тебя такая голова стала маленькая?


Мур: — Вымыли.


* * *

— Кот! Да у тебя — усы!


— А как же кот — без усов?


* * *

— Отрывок из неотосланного письма — Elancourt, лето 1934 года. (Муру 9 л.)


Нынче, возвращаясь с Муром из Траппов (ибо это — Траппы!)[31 - Trappes — городок под Парижем, недалеко от которого находилось упомянутое выше селение Elancourt.] в ответ на какое-то его размышление сказала ему слово Гауптмана, которое знаю с детства:


— Миром движут голод и любовь.[32 - Это выражение, ставшее общим местом, восходит, по-видимому, к ст-нию Ф. Шиллера «Мудрецы» («Die Weltweisen»), в последней строфе которого говорится о природе, поддерживающей всеобщее движение «Durch Hunger und durch Liebe» («с помощью голода и любви»).]


— Голод — да, быстрый ответ. — Любовь — нет. Мало — любят. Я не говорю о маленьких, этот велосипедист, напр., — это — всё равно, я не говорю о любви одного человека к другому. Я говорю о важном, главных. Голод и злоба — да.


А слово Гауптмана — неглубоко, ибо та любовь, о которой он говорит — тот же голод. (Даже не жажда.)



ВЫПИСКИ ИЗ ЧЕРНОЙ КЛЕЕНЧАТОЙ ЗАПИСНОЙ КНИЖКИ 1937–1938 ГГ

— последней зимы в Ванве:


Милые дети,


Я никогда о вас отдельно не думаю: я всегда думаю, что вы люди или нелюди (как мы). Но говорят, что вы есть, что вы — особая порода, еще поддающаяся воздействию.


Потому:


— Никогда не лейте зря воды, п. ч. в эту же секунду из-за отсутствия этой капли погибает в пустыне человек.


— Но оттого что я не пролью этой воды, он этой воды не получит!


— Не получит, но на свете станет одним бессмысленным преступлением меньше.


— Потому же никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами, подымайте и кладите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но трущобы, где умирают без хлеба. Кроме того, м. б. этот хлеб заметит