посторонних мужчин, так и запрыгала брынскою козой.

Мышников тоже наблюдал хозяйку и про себя жалел ее. И похудела она, и подурнела, и какая-то запуганная, и глаза смотрят, как у наказанной только что собаки. Порядочная скотина этот Галактион, если разобрать. Давешнее беспокойство Мышникова относительно неловкости этого визита совершенно улеглось благодаря ловкости Штоффа, умевшего занять какое угодно общество. Сделалось даже совсем весело, когда в ожидании парохода мужчины выпили и закусили. Прасковья Ивановна пила вместе с другими рюмку за рюмкой, а Харитина наотрез отказалась.

— Галактиона боишься? — травила ее гостья.

— Никого я не боюсь, а так, не хочется.

— Прежде-то вместе пивали? — не отставала Прасковья Ивановна.

— Мало ли что было прежде.

Харитина даже покраснела и опустила глаза. Она начинала ненавидеть торжествовавшую за ее счет Прасковью Ивановну. В довершение всего выпивший Галактион, — он пил редко и поэтому хмелел быстро, — начал ухаживать за гостьей довольно откровенно.

— А вы все еще молодцом, Прасковья Ивановна, — говорил он немного прилипавшим языком. — А моя Харитина на ободранную кошку скоро будет походить.

— Значит, вы плохо ее бережете, Галактион Михеич.

— Ну, уж это пусть она сама себя бережет.

— Женщина — деликатное существо и требует самого нежного ухода.

— Что-то как будто не видал таких.

— Уж будто и не видали?

Прасковья Ивановна загадочно улыбнулась.

Штофф в свою очередь наблюдал всех остальных, улыбался и думал: «Нечего сказать, хорошенькие две семейки!» Его больше всего смешило то, как Мышников ревнует свою Прасковью Ивановну. Тоже нашел занятие… Да, видно, правда, что каждый дурак по-своему с ума сходит.

— Ты это чему смеешься? — привязался к нему Мышников.

— Я? А я думаю, что нам недостает только Ечкина и Полуянова.

— Ты глуп, немец.

— Я? Я человек вежливый и давно уступил совершенство другим. По-моему, даже обидно быть совершенным в обществе людей с недостатками… А впрочем, каждый глуп как раз настолько, насколько это нужно.

— Прилично глуп?

— Нужно соблюдать приличия и в уме.

Интересная беседа была прервана появившимся штурманом, который пришел оказать, что пароход готов. Все обрадовались, потому что начинало уже накопляться какое-то скрытое недовольство.

— Ах, как я люблю воду! — повторяла Прасковья Ивановна, с восторгом хлопая ладонями. — Плыть, плыть без конца!

— А еще коньяку желаете выкушать? Я заметил, что вы вообще неравнодушны к жидкостям, — приставал Штофф.

— Отстаньте, невежа!

Прасковья Ивановна находилась в кокетливом настроении и с намерением старалась побесить Мышникова, начинавшего ревновать ее даже к Штоффу. Да, этих мужчин всегда следует немного выдерживать, а то они привыкают к женщинам, как ребенок к своей кукле, которую можно колотить головой о пол и по целым дням забывать где-нибудь под диваном. Живой пример — Харитина.

Поездка на пароходе удалась на редкость. Особенно развеселился Галактион. Он редко пил, а тут разрешил. Обедали на открытой палубе и перебирали текущие новости, среди которых первое место занимала таинственная смерть Нагибина, связанная самым глупым образом с глупою женитьбой Симона.

— Нет, скажите мне, куда девались деньга? — приставал ко всем подвыпивший Штофф. — Ведь они были… да. И всем это известно… И какая публика подобралась: Ечкин, Полуянов, Лиодор… Ха-ха!.. Лиодор всех путает.

— Я уверен, что Ечкин тут решительно ни при чем, — уверял Мышников. — А Полуянов трус… Лиодор глуп.