Иванушка. На того инженер не поглядел даже и отозвался так: - Сатурн в первом. Земля. Бойтесь фурибунды. - Что это такое фурибунда? - А черт их знает, - ответил инженер, - вы уж сами у доктора спросите. - Скажите, пожалуйста, - неожиданно спросил Берлиоз, - значит, по-вашему, криков "распни его!" не было? Инженер снисходительно усмехнулся: - Такой вопрос в устах машинистки из ВСНХ был бы уместен, конечно, но в ваших!.. Помилуйте! Желал бы я видеть, как какая-нибудь толпа могла вмешаться в суд, чинимый прокуратором, да еще таким, как Пилат! Поясню, наконец, сравнением. Идет суд в ревтрибунале на Пречистенском бульваре, и вдруг, вообразите, публика начинает завывать: "Расстреляй, расстреляй его!" Моментально ее удаляют из зала суда, только и делов. Да и зачем она станет завывать? Решительно ей все равно, повесят ли кого или расстреляют. Толпа, Владимир Миронович, во все времена толпа - чернь, Владимир Миронович! - Знаете что, господин богослов! - резко вмешался вдруг Иванушка, - вы все-таки полегче, но-но, без хамства! Что это за слово - "чернь"? Толпа состоит из пролетариата, месье! Глянув с большим любопытством на Иванушку в момент произнесения слова "хамство", инженер тем не менее в бой не вступил, а с шутовской ужимочкой ответил: - Как когда, как когда... - Вы можете подождать? - вдруг спросил Иванушка у инженера мрачно, - мне нужно пару слов сказать товарищу. - Пожалуйста! Пожалуйста! - ответил вежливо иностранец, - я не спешу. Иванушка сказал: - Володя... И они отошли в сторонку. - Вот что, Володька, - зашептал Иванушка, сделав вид, что прикуривает у Берлиоза, - спрашивай сейчас у него документы... - Ты думаешь?.. - шепнул Берлиоз. - Говорю тебе! Посмотри на костюм... Это эмигрант-белогвардеец... Говорю тебе, Володька, здесь Гепеу пахнет... Это шпион... Все, что нашептал Иванушка, по сути дела, было глупо. Никаким ГПУ здесь не пахло, и почему, спрашивается, поболтав со своим случайным встречным на Патриарших по поводу Христа, так уж непременно необходимо требовать у него документы. Тем не менее у Владимира Мироновича моментально сделались полотняные какие-то неприятные глаза, и искоса он кинул предательский взгляд, чтобы убедиться, не удрал ли инженер. Но серая фигура виднелась на скамейке. Все-таки поведение инженера было в высшей степени странно. - Ладно, - шепнул Берлиоз, и лицо его постарело. Приятели вернулись к скамейке, и тут же изумление овладело Владимиром Мироновичем. Незнакомец стоял у скамейки и держал в протянутой руке визитную карточку. - Простите мою рассеянность, досточтимый Владимир Миронович. Увлекшись собеседованием, совершенно забыл рекомендовать себя вам, - проговорил незнакомец с акцентом. Владимир Миронович сконфузился и покраснел. "Или слышал, или уж больно догадлив, черт..." - подумал он. - Имею честь, - сказал незнакомец и вынул карточку. Смущенный Берлиоз увидел на карточке слова: "D-r Theodor Voland". "Буржуйская карточка", - успел подумать Иванушка. - В кармане у меня паспорт, - прибавил доктор Воланд, пряча карточку, подтверждающий это. - Вы - немец? - спросил густо-красный Берлиоз. - Я? Да, немец! Именно немец! - так радостно воскликнул немец, как будто впервые от Берлиоза узнал, какой он национальности. - Вы инженер? - продолжал опрос Берлиоз. - Да! Да! Да! - подтвердил инженер, - я - консультант. Лицо Иванушки приобрело глуповато-растерянное выражение. - Меня вызуал, - объяснял инженер, причем начинал выговаривать слова все хуже... - я все устраиль... - А-а... - очень почтительно и приветливо сказал