о Дубельте. Советовал заводить тайные общества в высшем аристократическом кругу - мешать поболее аристократов".[438] Показания Петрашевского разительно совпадают с двумя мотивами "Бесов": 1) Петр Верховенский объясняет Лембке, что ему уже приходилось давать объяснения в известном месте -"там", 2) Верховенский лелеет мечту об аристократе, стоящем во главе бунта, очень полагаясь в этом смысле на Ставрогина: "Вы ужасный аристократ. Аристократ, когда идет в демократию, обаятелен!" (с. 393). Необычайная откровенность показаний Петрашевского о Черносвитове объясняется тем, что Петрашевский был убежден в провокаторстве Черносвитова, экстравагантной и колоритной личности. Черносвитов слыл в кружке Петрашевского своего рода знатоком народной жизни; с его именем связаны почти все дебаты в обществе о возможности новой крестьянской войны. Черносвитова также интересовали причины участившихся тогда пожаров, он был склонен подозревать существование в России общества поджигателей: "Говоря о пожарах, свирепствовавших около 1848 года, я часто употреблял выражение "нет ли у нас общества иллюминатов?"".[439] Видимо, зарево нигилистических пожарищ в "Бесах" следует связывать не только со знаменитыми петербургскими пожарами 1860-х годов, но и с теми, что имели место в 1840-х годах и отразились, в частности, в "Господине Прохарчине". Черносвитов любил покраснобайничать и приврать. Эти хлестаковские черты Достоевский придал Петру Верховенскому, так же как и "увертливость" и неоткровенность Черносвитова, о которых в 1840-х годах писатель говорил на допросе по делу петрашевцев: "Мне показалось, что в его разговоре есть что-то увертливое, как будто, как говорится, себе на уме" (XVIII, 148).[440] Именно вертлявым, беспокойным, беспрерывно сыплющий словами является Петр Верховенский в салоне Варвары Петровны. "Вам как-то начинает представляться, -- комментирует Хроникер речь Верховенского, -- что язык у него во рту, должно быть, какой-нибудь особенной формы, какой-нибудь необыкновенно длинный и тонкий, ужасно красный и с чрезвычайно вострым, беспрерывно и невольно вертящимся кончиком" (с. 173). Достоевскому Черносвитов был хорошо знаком и по обществу Петрашевского, и по узкому кружку Спешнева. Впоследствии в "Идиоте" он мельком вспомнит этого бывшего исправника и усмирителя бунта в Сибири, затем примкнувшего к петрашевцам и даже симпатизировавшего идее цареубийства (IX, 411, 455). Можно предположить, что "хромой учитель" в "Бесах" в какой-то степени тоже ориентирован на "тип" Черносвитова. Во всяком случае Достоевский счел нужным ввести в скептические речи этого эпизодического героя реалии тех лет. Слово "аффилиация", несколько раз специально употребленное им и Верховенским, несомненно восходит к "Проекту обязательной подписки" Спешнева: "...аффилиации, какие бы ни были, делаются по крайней мере глаз на глаз, а не в незнакомом обществе двадцати человек!" - брякнул хромой (с. 385). Верховенский, явно издеваясь над старомодной и неуклюжей лексикой "хромого", отклоняет обвинение: "Я еще ровно никого не аффильировал, и никто про меня не имеет права сказать, что я аффильирую..." (с. 385). Слово "аффильировать", можно сказать, ключевое в "Проекте" Спешнева: "...обязываюсь сам лично больше пятерых не афильировать. ... Афильировать ... обязываюсь ... по строгом соображении ... обязываюсь с каждого, мною афильированного, взять письменное обязательство ... передаю его своему афильятору для доставления в комитет ... переписываю для себя один экземпляр сих условий и