жена, ее брат Лебядкин и их служанка, -- твердо заявил Ставрогин.
Лиза вздрогнула и ужасно побледнела.
- Зверский, странный случай, Лизавета Николаевна, глупейший случай грабежа, -- тотчас затрещал Петр Степанович, -- одного грабежа, пользуясь пожаром; дело разбойника Федьки Каторжного и дурака Лебядкина, который всем показывал свои деньги... я с тем и летел... как камнем по лбу. Ставрогин едва устоял, когда я сообщил. Мы здесь советовались: сообщить вам сейчас или нет?
- Николай Всеволодович, правду он говорит? - едва вымолвила Лиза.
- Нет, неправду.
- Как неправду! - вздрогнул Петр Степанович. - Это еще что!
- Господи, я с ума сойду! - вскричала Лиза.
- Да поймите же по крайней мере, что он сумасшедший теперь человек! - кричал изо всей силы Петр Степанович. - Ведь все-таки жена его убита. Видите, как он бледен... Ведь он с вами же всю ночь пробыл, ни на минуту не отходил, как же его подозревать?
- Николай Всеволодович, скажите как пред богом, виноваты вы или нет, а я, клянусь, вашему слову поверю, как божьему, и на край света за вами пойду, о, пойду! Пойду как собачка...
- Из-за чего же вы терзаете ее, фантастическая вы голова! - остервенился Петр Степанович. - Лизавета Николаевна, ей-ей, столките меня в ступе, он невинен, напротив, сам убит и бредит, вы видите. Ни в чем, ни в чем, даже мыслью неповинен!.. Всё только дело разбойников, которых, наверно, через неделю разыщут и накажут плетьми... Тут Федька Каторжный и шпигулинские, об этом весь город трещит, потому и я.
- Так ли? Так ли? - вся трепеща ждала последнего себе приговора Лиза.
- Я не убивал и был против, но я знал, что они будут убиты, и не остановил убийц. Ступайте от меня, Лиза, -- вымолвил Ставрогин и пошел в залу.
Лиза закрыла лицо руками и пошла из дому. Петр Степанович бросился было за нею, но тотчас воротился в залу.
- Так вы так-то? Так вы так-то? Так вы ничего не боитесь? - накинулся он на Ставрогина в совершенном бешенстве, бормоча несвязно, почти слов не находя, с пеною у рта.
Ставрогин стоял среди залы и не отвечал ни слова. Он захватил левою рукой слегка клок своих волос и потерянно улыбался. Петр Степанович сильно дернул его за рукав.
- Пропали вы, что ли? Так вы вот за что принялись? На всех донесете, а сами в монастырь уйдете или к черту... Но ведь я вас всё равно укокошу, хоть бы вы и не боялись меня!
- А, это вы трещите? - разглядел его наконец Ставрогин. - Бегите, -- очнулся он вдруг, -- бегите за нею, велите карету, не покидайте ее... Бегите, бегите же! Проводите до дому, чтобы никто не знал и чтоб она туда не ходила... на тела... на тела... в карету силой посадите. Алексей Егорыч! Алексей Егорыч!
- Стойте, не кричите! Она уж теперь в объятиях у Маврикия... Не сядет Маврикий в вашу карету... Стойте же! Тут дороже кареты!
Он выхватил опять револьвер; Ставрогин серьезно посмотрел на него.
- А что ж, убейте, -- проговорил он тихо, почти примирительно.
- Фу, черт, какую ложь натащит на себя человек! - так и затрясся Петр Степанович. - Ей-богу бы убить! Подлинно она плюнуть на вас должна была!.. Какая вы "ладья", старая вы, дырявая дровяная барка на слом!.. Ну хоть из злобы, хоть из злобы теперь вам очнуться! Э-эх! Ведь уж всё бы вам равно, коли сами себе пулю в лоб просите?
Ставрогин странно усмехнулся.
- Если бы вы не такой шут, я бы, может, и сказал теперь: да... Если бы только хоть каплю умнее...
- Я-то шут, но не хочу, чтобы вы, главная половина моя, были шутом!