спросил он, то есть устраняя всякое сомнение в том, что это несомненно фальшивая и болезненная галлюцинация, -- видите ли вы в самом деле какой-нибудь образ?
- Странно, что вы об этом настаиваете, тогда как я уже сказал вам, что вижу, -- стал опять раздражаться с каждым словом Ставрогин, -- разумеется, вижу, вижу так, как вас... а иногда вижу и не уверен, что вижу, хоть и вижу... а иногда не уверен, что я вижу, и не знаю, что правда: я или он... вздор всё это. А вы разве никак не можете предположить, что это в самом деле бес? - прибавил он, засмеявшись и слишком резко переходя в насмешливый тон, -- ведь это было бы сообразнее с вашей профессией?
- Вероятнее, что болезнь, хотя...
- Хотя что?
- Бесы существуют несомненно, но понимание о них может быть весьма различное.
- Вы оттого опять опустили сейчас глаза, -- подхватил Ставрогин с раздражительной насмешкой, -- что вам стало стыдно за меня, что я в беса верую, а под видом того что не верую, хитро задаю вам вопрос: есть ли он или нет в самом деле?
Тихон неопределенно улыбнулся.
- И знаете, вам вовсе нейдет опускать глаза: неестественно, смешно и манерно, а чтоб удовлетворить вас за грубость, я вам серьезно и нагло скажу: я верую в беса, верую канонически, в личного, не в аллегорию, и мне ничего не нужно ни от кого выпытывать, вот вам и всё. Вы должны быть ужасно рады...
Он нервно, неестественно засмеялся. Тихон с любопытством смотрел на него мягким и как бы несколько робким взглядом.
- В бога веруете? - брякнул вдруг Ставрогин.
- Верую.
- Ведь сказано, если веруешь и прикажешь горе сдвинуться, то она сдвинется*...впрочем, вздор. Однако я все-таки хочу полюбопытствовать: сдвинете вы гору или нет?
- Бог повелит, и сдвину, -- тихо и сдержанно произнес Тихон, начиная опять опускать глаза.
- Ну, это всё равно, что сам бог сдвинет. Нет, вы, вы, в награду за веру в бога?
- Может быть, и не сдвину.
- "Может быть"? Это недурно. Почему же сомневаетесь?
- Не совершенно верую.
- Как? вы не совершенно? не вполне?
- Да... может быть, и не в совершенстве.
- Ну! По крайней мере все-таки веруете, что хоть с божиею-то помощию сдвинете, и это ведь не мало. Это все-таки побольше, чем très peu[305] одного тоже архиепископа, правда под саблей*. Вы, конечно, и христианин?
- Креста твоего, господи, да не постыжуся, -- почти прошептал Тихон, каким-то страстным шепотом и склоняя еще более голову. Уголки губ его вдруг задвигались нервно и быстро.
- А можно ль веровать в беса, не веруя совсем в бога? - засмеялся Ставрогин.
- О, очень можно, сплошь и рядом, -- поднял глаза Тихон и тоже улыбнулся.
- И уверен, что такую веру вы находите все-таки почтеннее, чем полное безверие... О, поп! - захохотал Ставрогин. Тихон опять улыбнулся ему.
- Напротив, полный атеизм почтеннее светского равнодушия, -- прибавил он весело и простодушно.
- Ого, вот вы как.
- Совершенный атеист стоит на предпоследней верхней ступени до совершеннейшей веры (там перешагнет ли ее, нет ли), а равнодушный никакой веры не имеет, кроме дурного страха.
- Однако вы... вы читали Апокалипсис?
- Читал.
- Помните ли вы: "Ангелу Лаодикийской церкви напиши..."?
- Помню. Прелестные слова.
- Прелестные? Странное выражение для архиерея, и вообще вы чудак... Где у вас книга? - как-то странно заторопился и затревожился Ставрогин, ища глазами на столе книгу, -- мне хочется вам прочесть... русский перевод есть?
- Я знаю, знаю место, я помню