последней

Волею прислана.


(Деловито и радостно.)


Может, письмо вам угодно оставить родным?

Может быть, локон угодно отрезать на память?

Все, что хотите — просите,

Такой уже день:

Все вам позволено нынче!


     ЛОЗЭН


Руки замерзли писать,

Всей же моей головы

По одному волосочку — на память — не хватит!

Брр!.. Что за стужа!


     РОЗАНЭТТА


Что же вам нужно?


     ЛОЗЭН


Я закажу вам — утренний ужин!

Дюжину устриц и стакан вина!


     РОЗАНЭТТА


Дюжину?


     ЛОЗЭН


    Устриц.


      РОЗАНЭТТА


        Их едят без вилки

И без ножа?


     ЛОЗЭН

   (любовно)


     Всегда себе верна

Малютка Ева! — Да, дитя.


     РОЗАНЭТТА


       Вина

Я принесу вам целую бутылку!


     ЛОЗЭН


И зеркало еще!


     РОЗАНЭТТА


     Ну-ну, дружок!


     ЛОЗЭН


И новую свечу…


     РОЗАНЭТТА


        Уж скоро утро!


     ЛОЗЭН


И щетку для волос…


     РОЗАНЭТТА

(вынимая из волос гребешок)


       Вот гребешок

Вам мой покамест.


     ЛОЗЭН


        И еще платок…


     РОЗАНЭТТА


И что еще, дружок?


     ЛОЗЭН


Немножко пудры…

Ну, все теперь. Прости, что задержал.


     РОЗАНЭТТА


Я принесу Вам свежие манжеты. —

       (Хлопая в ладоши.)

Вы будете красивым, как на бал!

До скорого свиданья!

        (Бежит к двери.)


     ЛОЗЭН


        Розанэтта!


     РОЗАНЭТТА


Что вам угодно, гражданин?


     ЛОЗЭН

(чуть смущенно)


       Не льстец

Я и не лжец, — я буду ждать вас страстно!

— Зачем ты раньше не пришла?


     РОЗАНЭТТА


        Отец

Мне не сказал, что вы такой прекрасный!


Слышно, как бегом бежит по коридору, потом — так же бегом — возвращается, — забыла запереть дверь на ключ. Лозэн улыбается.


     ЛОЗЭН


Юные жены,

Юные девы,

Все вы — богини,

Все — королевы!


В юные лета

Разницы нету:

Антуанэтта —

Иль Розанэтта!


Так, в королевстве

Бога Амура

— Странное дело! —

Все — наизнанку:


Все поселянки

В нем — королевы,

Все королевы

В нем — поселянки…


Где-то бьет пять часов.


Ну-с, подведем итоги. Пять часов.

А ровно в шесть за мной придут, и будет

На Грэвской площади — всеславно, всенародно,

Перед лицом Парижа и вселенной

В лице Лозэна обезглавлен — Век.


Что скажем в назидание потомкам,

Лозэн — и Век?

Я не поклонник монологов. Быть

Сумел без слова. За меня на славу

Витийствовали шпага и глаза.


И все творенья славного Вольтера

Скуднее говорили сердцу женщин,

Чем мой безмолвный рот — одним смешком.

Да, не одна грядущей ночью скажет:

Сегодня в шесть утра — рукой Самсона —

С Лозэном обезглавлена — Любовь!


Да, много слез прольется этой ночью

Прекрасными очами… — Как любил

Я слезы юных жен! Сперва на дне

Темнейшем — ока, а потом у корня

И на краю ресниц, потом росой

Серебряной вдоль округленной щечки, —

Серебряным ручьем в долине роз!

О, соль слезы сцелованной!.. О частый

Повторный стук слезинок об атлас

Камзола… О последняя слеза,

— Уж туча пронеслась, уж всюду солнце, —

Нам на руку спадающая вдруг

Последним перлом…


        (Глядит на свои руки.)


        Неужели ж руки

И у меня потрескаются? — Черт

Побрал бы эту стужу! — Жаль вас,